Дочери Темперанс Хоббс

– Хочешь сказать, мне нельзя иметь обоих? – спросила Конни, ощущая приступ тошноты.

Она слушала дыхание Грейс на другом конце провода. Арло положил голову на колени хозяйки и поднял на нее свои светлые глаза.

– Я лишь хочу сказать, – наконец вымолвила Грейс, – что это пока никому из нас не удавалось.

5

Кембридж. Массачусетс

Середина февраля

2000

– Конни?

– Да?

Она оторвала взгляд от тарелки, в которой помешивала салат из свеклы и козьего сыра, задевая фарфор зубчиками вилки. Томас Резерфорд склонился над остатками стейка с пюре и дотронулся до руки Конни.

– Вы в порядке?

– Да-да. Простите. Итак, о чем вы говорили? – спросила Конни.

Бывший диссертант, который за последнее десятилетие из робкого старательного мальчика превратился в крепкого и высоченного молодого мужчину с проникновенным взглядом, обеспокоенно глядел на Конни. Та отложила вилку в сторону.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

Она коротко улыбнулась. Томас стал постдоком. «Вот и сам доктор Резерфорд!» – поприветствовала Томаса Конни, когда они отмечали это событие в пабе «У Абнера». Несмотря на то что профессор Гудвин относилась к Томасу как к другу, она продолжала держать разумную дистанцию. Резерфорду совершенно ни к чему было знать, чем заняты ее мысли. Как бы это звучало? «Ох, ничего, все в порядке. Ничего серьезного, просто не могу дописать книгу для заключения контракта. А еще я в замешательстве, потому как боюсь, что моего мужчину поразит молния или собьет автобус, если я с ним не расстанусь. А еще меня терзают смутные сомнения, что я не в своем уме».

– Близится окончание испытательного срока. Я переживаю. Вот и все.

И это было правдой. Хоть и не полной.

Томас поправил очки указательным пальцем.

– Понимаю, – ответил он. – Я перед защитой даже есть не мог.

– Вы? И не могли есть? – усмехнулась Конни.

Томас был из тех худосочных парней, которые сметали все подряд. Калории в его организме сгорали моментально. Наверное, он даже весил меньше Конни. В более юные годы она любила подкалывать Томаса, что у него завелся ленточный глист.

– Серьезно, – подтвердил Том, натыкая на вилку кусочек стейка и отправляя его в рот.

Конни нанизала на вилку свеклу, в надежде что сможет хоть немного поесть, и оценивающе посмотрела на холодный пурпурный овощ, поблескивающий в обильном теплом свете заведения.

– Так что вы думаете? – спросил Томас.

– О чем?.. – Конни громко сглотнула, откладывая вилку с оставшейся на ней порцией салата.

Томас сжал губы, начиная терять терпение.

– Об идее моей книги.

– Ах, да. Звучит великолепно, – ответила она.

Что там он сказал о теме книги? Его диссертация была посвящена Оливеру Кромвелю, междуцарствию и Славной революции.

– Вы правда так думаете или просто так говорите? – практически раздраженно осведомился Томас.

Он хотел написать что-то о состояниях измененного сознания в культуре раннего Нового времени. О психотропных препаратах, использовавшихся для совершения священных ритуалов и погружений в транс. Точно.

– Нет, я серьезно, – сказала Конни, делая глоток чая со льдом. – Сейчас проводится много захватывающих исследований. Думаю, это отличный проект. И сможет неплохо помочь вам с трудоустройством через год-другой.

Левое ухо Томаса покраснело. Только левое. Довольно странно.

– Честно говоря, – неспешно произнес постдок, – я собирался заняться поиском работы чуть раньше.

– О-о…

На посту постдока Томасу оставалось еще два года. Он успел бы разобраться с книгой и пару раз выступить на конференциях, тем самым увеличив свои шансы. Стоит ли посоветовать Томасу не торопиться? Или он воспримет это как вмешательство в его дела и нарушение личных границ? Томас тоже работал под руководством Стивена Габсбурга и остался без наставника, когда тот отправился покорять голубые дали. Его академическая часть личности осиротела. Не так критично, как в случае с Зази, ведь у него оставалось больше времени, но все же.

– Я еще думаю. – Ухо Томаса стало уже пунцовым.

– Над чем-то конкретным? – Конни подтолкнула вилкой кусок свеклы.

– Да, – ответил подавленным голосом Томас.

Он распилил стейк на крошечные кусочки и намазал на каждый из них остатки пюре. Почему Томас не делится подробностями? Он что, вознамерился стать профессором раннего американского серфинга в Гавайском университете?

– Может, расскажете, куда собираетесь? – Конни обмакнула зубчики вилки в салатную заправку и размазала ее по краю тарелки.

– Я поклялся держать это в тайне. – Краска начала отливать от уха Томаса.

– Хорошо. Но на вашем месте я бы доработала, написала книгу и заключила договор с издательством, а потом уже отправилась на рынок труда с более весомым портфолио. Но я – это я.

В сфере Конни ежегодно появляется по триста докторов наук. Лишь четверым из них удается занять преподавательскую должность, предшествующую заключению постоянного контракта. В лучшем случае шестерым. Конни попала в число счастливчиков. И впрямь, что она понимала?