Дочери страха

Через три минуты она тихо спустилась по лестнице, села в машину и едва кивнула на приветствие водителя. Лицо ее, обычно такое подвижное, теперь превратилось в маску. Миша сперва удивленно косился на девушку, потом сам словно окаменел и стал смотреть только на дорогу. Когда отъехали уже довольно далеко от дома, Лиза понемногу ожила, встряхнула головой и рассеянно сказала:

– Ой, Миша, я с вами даже не поздоровалась, кажется.

– Ваше право, – холодно отвечал парень. – Хотя вы мне кивнули.

– Я просто в шоке была, – призналась девушка, и Миша тут же перестал дуться, спросил с живым интересом:

– Это из-за вчерашнего, да?

– А что вчера было? – удивилась Лиза. – Нет, это я из-за сегодняшнего. Я попросила Любовь Петровну показать мне фотографию хозяйки дома. Она меня отослала в библиотеку. Я посмотрела – и мне показалось, я узнала эту женщину! Хотя такого не может быть.

– Вы могли ее по телевизору видеть.

– Да нет у нас никакого телевизора! И вообще, не надо мне выкать постоянно! – вскрикнула Лиза. У нее даже слезы на глазах выступили.

Еще несколько километров проехали молча. Потом Миша спросил:

– Ну и где ты могла ее видеть, как сама думаешь?

– У меня такое чувство, будто я ее когда-то очень давно знала, – задумчиво произнесла девушка. – Понимаешь, это такое странное воспоминание, наверное из самого раннего детства. Будто я сижу под круглым столом, а он почти до самого пола закрыт скатертью. Такой красной, с бахромой, а на каждую бахроминку ракушка надета. И у меня под этим столом целый мир: и зверушки, и куклы, и стол с посудой. Потом под скатерть заглядывает какая-то женщина, зовет меня. Когда я вылезаю, она поднимает меня и сажает на стульчик, такой специальный, для детей. А наверху, на столе, уже стоят тарелка и чашка. Женщина кормит меня, а я все верчусь, пытаюсь ногой дотянуться до своих игрушек, узнать, что они там без меня поделывают. И больше ничего не помню. Я часто думала, откуда взялось это воспоминание. Ну, может, и был у нас когда-то круглый стол, но стульчика-то детского, но игрушек, но посуды детской у меня точно никогда не было! Я даже пыталась спрашивать у матери, может, она отдавала меня маленькой кому-то? Может, была у нее подруга нормальная, непьющая, или даже родственница? Но от матери, конечно, толку мало…

– А в детском саду этого не могло быть? – предположил Миша.

– Не ходила я в детский сад. Да я потом и забывать стала про это, знаешь, как будто стирается картинка из памяти, помню уж не сам случай, а то, как я его вспоминала. А сейчас заглянула в альбом, а там фотографии черно-белые, Рэм Григорьевич совсем молодой, и жена его тоже. И мне вдруг показалось, что это она тогда ко мне под стол заглядывала и с ложки меня кормила! Бред какой, представляешь?

Помолчали немного, потом Миша сказал:

– Знаешь, а я сегодня ночью звонил Надежде Сергеевне. Почти до самого утра набирал номер.

– Зачем? – удивилась Лиза.

– Затем, что она сама когда-то дала мне все телефоны, и заграничные тоже, на тот случай, если что-нибудь случится с Ульяной. Ну, если допьется она до чертиков, или опять с наркотой свяжется, или люди подозрительные в ее окружении возникнут. Вот я и подумал, ведь, получается, Уля опять в историю попала, хоть и не по своей воле? Надо было раньше позвонить, да я думал, она в курсе…

– Наверное, в курсе, как же иначе?

– Не уверен. Если знает, то почему в Россию не торопится? И вообще, очень странная история вырисовывается. Ты, наверно, не видела, но вчера по телевизору сюжет один прошел.

– Это насчет Ули вашей? – хмыкнула девушка. – Как раз очень даже видела.

– И что об этом думаешь?

– По-моему, она совсем без ума, – вынесла приговор Лиза.

– Без ума – это еще мягко сказано. Но не в этом дело. Кое-что она в тему сказала. Я после этого сюжета вообще покой потерял. В самом деле, почему Надежда Сергеевна не возвращается домой, если нашлась ее настоящая дочь? Почему сам хозяин один только раз встретился с тобой, а сейчас живет себе спокойно в городской квартире? Он тебе хоть звонит?

– Да нет. О чем нам с ним разговаривать?

– Но ты сама-то веришь, что он – твой отец?

– Не знаю, – вздохнула Лиза. – Хотелось бы, конечно, верить. Может, он ждет, когда я немного пообтешусь, выглядеть стану нормально, не такой оборванкой…

– Ты шутишь? Родной отец?!

– А что тут такого? Мной и прежний-то не больно интересовался.

– Прости, – после паузы сказал Миша. – До меня это тяжело доходит. Если предположить, что Рэм Григорьевич тебе все-таки не отец, то зачем он все это затеял? Я не верю, что он пытался таким образом напугать Ульяну. Напугать можно человека, у которого есть мозги и элементарное чувство самосохранения, а у Ульяны, похоже, и то и другое напрочь отсутствует. Если бы не ее отец, она и до своих лет не дожила. И Рэм Григорьевич все это не хуже меня понимает.

– Тогда зачем же? – вдруг испугалась Лиза.

– Не знаю. У меня есть версия, но она тебе не понравится. Говорить?

– Говорить.