Дочери страха

– Повезло, красавица, – зацокал языком кавказец. – А я целые сутки звоню уважаемой Надежде Сергеевне – никто трубку не берет.

– У вас разве есть ее номер?!

– Как же не быть, если она мне деньги платит и за порядок в этой квартире отвечает?

– Вы просто не знаете всех ее номеров, – надменно усмехнулась девушка. – Я могу ей прямо сейчас позвонить, и вы с ней поговорите.

Нотка из-за спины хозяина сделала ей страшные глаза – кончай блефовать, попадешься. Кавказец устало прикрыл глаза и замахал руками:

– Зачем беспокоить замечательную женщину? Я и так знаю, что с ней все в порядке. Передайте ей при разговоре, красавица, чтобы денег мне больше не переводила, квартира не сдается.

– Да почему это?!

– Да потому, что я Рэма Григорьевича очень сильно уважаю, – тихо и без акцента проговорил арендодатель. – Не хочу я такой неблагодарной дочери, как ты, красавица, квартиру сдавать, не хочу и не стану.

– Вы что, боитесь, что против моего отца судебное разбирательство начнется, что ли?

Кавказец так и зашелся мелким рассыпчатым смешком:

– Какое разбирательство, что ты, красавица? Только из-за того, что против него какая-то дурочка малолетняя что-то вякнула? Даже не дочка, оказалось! Так любая сказать может, что ж, из-за каждой разбираться? В общем, съезжай, пожалуйста, не тяни из меня нервы.

– По закону за месяц нужно предупреждать, – хмуро, безнадежно обронила Нотка.

– Так я за месяц и предупреждаю, – с трудом выбираясь из кресла, заверил ее мужчина. – Только лучше съезжайте за десять дней, а то ведь неприятность какая-нибудь может случиться.

– Вы мне угрожаете?! – так и взвилась Уля.

– Да что ты, кому я угрожал? – отмахнулся кавказец. – Вот если бы ты моей дочкой была, не дай, конечно, бог, красавица, то и угрожать бы не стал, сразу бы… – Удар кулаком по подлокотнику кресла. – В общем, до свидания.

На пороге комнаты остановился, еще раз обвел недобрым взглядом всю компанию и проговорил:

– И чтоб никаких журналистов-шмуралистов в этой квартире, никаких поганых интервью. Приглядывать за этим местом своих людей поставлю. И не надейтесь обвести меня вокруг пальца. Пожалеете.

После его ухода Ульяна будто оцепенела. Сидела тихая, пришибленная. Вокруг нее происходили пугающие вещи. Никто уже очень давно не разговаривал с ней таким тоном. Никто не смел угрожать или гнать ее из дома, словно бесправную нищенку. От растерянности она впервые за долгий срок обратилась к Нотке вполне миролюбиво, спросив ее:

– Ты не поняла, чего этот хачик тут разорялся?

– Почему не поняла? – так же спокойно, без обычных подколок отвечала ей бывшая подруга. – Во-первых, человек элементарно не хочет светиться, и фраза про журналистов, похоже, ключевая в его пламенной речи. Во-вторых, не хочет портить отношения с Рэмом Григорьевичем. В-третьих, в нем, кажется, взыграло чисто человеческое чувство: антипатия к дочери, позволившей себе оклеветать отца. Он все-таки восточный человек, у них к таким вещам относятся очень серьезно.

– Не хочет отношения портить?! – оживилась Ульяна. – Ну, так он их и испортит, гарантирую! Отец не потерпит, чтобы меня выбрасывали на улицу как собаку.

– После того, что ты наговорила во вчерашнем интервью? Сомневаюсь.

– Да что вы все ко мне пристали с этим интервью?! – заорала Уля. – Между прочим, вы с Мэтом оба знали, что я собираюсь сказать, и даже не попробовали меня отговорить!

– Встать на пути у стада разъяренных носорогов? – усмехнулась Нотка. – Мы не самоубийцы.

Появился Мэт, уже полностью одетый, с приглаженными мокрыми кудрями. Посмотрел внимательно на притихших девушек и сказал:

– Знаете, я думаю, что съезжать нужно как можно скорее, не откладывать это на десять дней или неделю. Лучше прямо сейчас собрать вещи.

– Это еще почему? – удивилась Ульяна. – Ни дня этому горному козлу не уступлю!

– Нет-нет, я все обдумал, – стоял на своем молодой человек, обращаясь в основном к Нотке, которая слушала его очень внимательно. – Во-первых, сюда повалят за подробностями журналисты, а Уля не удержится и наговорит им еще чего похуже. Во-вторых, этот джигит наверняка установит у дома форпосты, начнет постоянно являться, скандалить, да еще своих ребят на нас напустит. В общем, лучше тихо и мирно уйти самим, чем ждать, когда нас повыкидывают через окна.

– Кого это повыкидывают? Да он сам улетит! Мне бы только с матерью связаться…

– С отцом, с матерью! – Нотка с откровенным презрением покосилась на Улю. – А если они действительно не твои родители, что тогда? Тебе не приходило в голову, что вчера, возможно, ты обвинила в нескольких преступлениях чужого тебе и очень влиятельного человека?

– Вы что такое говорите? – заорала Ульяна. – Вы нарочно меня запугиваете? Что я вчера такого сказала? Да просто надо же что-то делать! Вы сами знаете, что они мои родители, просто перевоспитывают меня, вот и все!

Девушка вдруг затряслась, рот искривился, грудь заходила ходуном. У нее явно начиналась истерика. Мэт обнял ее за плечи и выразительно глянул на Нотку, призывая остановиться, пока не поздно.