Дочери лорда Окбурна

– Почему же нет, сударыня? Хотя он и слабого сложения, но кажется здоровеньким мальчиком. Знаете, не лучше ли было бы для него, если бы вы сами его кормили?

– Нет, сама я не могу, – сказала мистрис Крав тоном, не допускающим возражения, мистрис Шмит обо всем рассудит, когда будет здесь; вот беда, что она так запоздала, я боюсь за малютку. Слава Богу, что хоть мальчик.

– Сударыня, напрасно вы так много говорите. Это может вас утомить.

Почему же? Я чувствую себя как нельзя лучше. Мистер Стефен Грей сказал сегодня утром, что дай Бог всем его больным чувствовать себя настолько хорошо. Ах, Юдио, как я рада, что обратилась к мистеру Стефену Грею. Что за прекрасная личность; все время он поддерживает и утешает меня!

– За это так и любят его все пациенты, – заметила Юдио.

– Боже, как я ему благодарна! Карлтон наверно не сделал бы более для меня.

Только на следующий день утром приехала мистрис Шмит или, по крайней мере, та особа, которую приняли за Шмит и с которой мистрис Крав тотчас затворилась одна в своей комнате.

Тетушка Пеперфли и Юдио остались в гостиной, по до их слуха доносился крупный разговор; Казалось, там ссорились. Слышно было как мистрис Крав говорила громко и горячо.

Вдруг дверь спальни отворилась и в гостиную вошла мистрис Шмит в дорожном платье. Она взяла ребенка из рук Пеперфли и начала его рассматривать.

– Он нисколько не похож на мать, – сказала она Юдио.

– Разве можно об этом судить теперь? – Ответила Юдио, – ребенок еще так мал.

– Бедное дитя!.. Непонятно даже, как может жить такой крошечный человечек.

– Что же делать, не великаном же ему быть, когда он родился прежде времени, – заметила Пеперфли, уходя в спальню.

– Прежде времени! – Сказала сердито незнакомка. – Ведь говорили ей, что нельзя предпринимать такого длинного путешествия, да еще по изрытому шоссе в этом омнибусе. Нельзя себя представить, что это за дорога: и колеи, и канавы, и рытвины. Даже я совсем измучилась, хотя и не больна.

– Все жалуются на дурную дорогу, – заметила Юдио, – говорят, мистер Карлтон написал жалобу властям и что же: навалили камней и, стало еще хуже.

– Кто это мистер Карлтон?

– Один из здешних докторов.

– Чем кормили вы ребенка? – Спросила мистрис Шмит, оставляя разговор о дороге.

– Ячменной водой с молоком, как советовала нам Пеперфли, – отвечала Юдио.

– Не нравится мне ее взгляд, – сказала незнакомка, намекая на Пеперфли.

– Если бы нас всех ценили по взгляду, то немногие из нас нашли бы себе дело, – отвечала Юдио. – Пеперфли была бы отличной сиделкой, если бы не выпивала, но зная ее слабую струнку, можно принять предосторожности.

– Вы тоже сиделка у больной? – Спросила мистрис Шмит.

– Нет, я ее соседка; эта молодая барыня меня очень обласкала и я обещала походить за ней, сколько могу. Она должна быть настоящая леди, не правда ли? – Спросила Юдио.

– Да, действительно, леди, но к несчастью, она влюбилась и вышла замуж за того, за кого бы не следовало; впрочем, она его очень любит и никому не позволит сказать что-нибудь дурное про него.

– А что, – придет он сюда?

– Меня это не касается. Где детское белье? Надо его собрать и приготовить.

– Не увезете же вы ребенка с собою?

– Конечно, увезу. Я думаю выехать семичасовым поездом.

– Так прямо и повезете бедного малютку в Лондон?

– В Лондон ли или куда бы то ни было – это мое дело; в вагоне ему будет также хорошо, как и здесь.

Юдио, решив, что дела мистрис Крав ее не касаются, замолчала. Во время их разговора мистер Стефен Грей вошел в спальню через сенную дверь. Мистрис Крав волновалась и лихорадка снова начала ее беспокоить. Доктору это не понравилось.

– Что это с вами? – спросил он.

– У меня снова маленький жар, – ответила смущенно больная. – Да это пройдет. Знаете, та… та особа приехала и в разговоре мы погорячились.

– Всегда так, – сказал доктор, – только начнет больной поправляться, а его беспокоят. Я сейчас пришлю вам микстуру, а теперь потрудитесь меня выслушать. По меньшей мере два дня вы не должны вступать ни в какие разговоры, которые могли бы вас волновать.

– Хорошо, – ответила мистрис Крав, – только об одном позвольте у вас спросить: можно ли окрестить ребенка?

– Сейчас? Зачем же? Он ведь не болен.

– Его не здесь будут кормить.

– А у вас уже есть на примете кормилица? Признаюсь, мне бы хотелось, чтобы вы сами кормили его; это было бы полезнее и для вас и для него.

– Я уже вам сказала, что имею причины, не позволяющие мне кормить его самой, к тому же это будет против желания моего мужа. Я хочу, чтобы окрестили ребенка до его отъезда, – добавила она. – Нет ли священника поблизости?

– Будьте покойны, я все устрою. Как желаете вы назвать вашего великана.

– А вот я сейчас подумаю.

Но когда спустя несколько времени священник Вилльям Лиссед, викарий св. Марка, явился крестить ребенка, его встретила Юдио, и от имени мистрис Крав извинилась за напрасное беспокойство. Удивленный Лиссед простился с нею и направился домой. Это маленькое происшествие возбудило много толков в Венок-Сюде.