Вот уже неделю Матильда не вставала с постели. Все члены семьи заботились о ней, были к ней очень добры. Даже Мелина поиграла немного в сиделку — она приходила, чтобы почитать Матильде.
В дверь коротко постучали, вошла Камилла с подносом.
— Счастливого 1953 года, Ману!
— Спасибо, Камилла! Сегодня уже первое января?
— Да! А в июне мне исполнится двадцать! Мне не терпится стать совершеннолетней и жить так, как я считаю нужным!
Матильда нахмурилась и сказала со вздохом:
— Надеюсь, у тебя это получится лучше, чем у меня! Я думала, что родители не должны мешать мне поступать по-своему, но, возможно, стоило к ним прислушаться. Став свободной, я наделала столько глупостей!
Камилла ничего на это не сказала — ей не хотелось расстраивать старшую сестру. Она была уверена, что сумеет сделать свое будущее счастливым. Камилла поцеловала Матильду и вышла.
Молодая женщина снова осталась одна. Она выпила немного кофе и не прикоснулась к гренкам со сливочным маслом и джемом. Она чувствовала себя печальной и преждевременно состарившейся из-за своих любовных терзаний. Мысли шли по кругу, без конца приводя ее к неутешительному выводу:
«У меня в жизни были одни только поражения… Я разорвала наш с Эрве брак, а ведь он славный парень и очень терпеливый… И что осталось от моей невероятной любви? Ничего, кроме воспоминаний… Жиль и его жадные губы, его ласки…»
Дрожь удовольствия пробежала по ее телу. Опьяненная яркими воспоминаниями, она закрыла глаза. Стон желания сорвался с ее губ. Жиль… Ее великолепный возлюбленный…
— Я не должна больше думать о нем! — прошептала она.
В это мгновение в комнату вошла Лизон. Она решила остаться ненадолго в Обазине, а Венсан с детьми должен был вернуться в Прессиньяк.
— Доброе утро, Матильда! Что скажешь, если я предложу отпраздновать Новый год в хорошей компании? Мы пригласили в гости Амели с Леоном и Мари-Эллен. Ты сможешь спуститься и посидеть час или два с нами у елки? Вы все — ты, Амели и Мари-Эллен — молодые мамочки, и вам будет о чем поговорить. Вечер в приятном обществе пойдет тебе на пользу. Не хватает только Жаннетт, но она со своим Люсьеном живет теперь в Лиможе. Их сыну Жоэлю десять месяцев, как и твоему Луизону!
Но Матильде совершенно не хотелось встречаться с подругами. Они жили именно той жизнью, какую Мари желала своей дочери. Теперь у Матильды не было с ними ничего общего. И потом, подруги детства непременно начнут расспрашивать о работе, о планах на будущее, о сыне… Матильда чувствовала, что не вынесет этих расспросов и их заинтересованных взглядов. Однако она ценила то участие, с каким отнеслась к ней вся семья, и ей не хотелось ставить родных в неловкое положение, открывая свою подноготную посторонним. Она прошептала смущенно:
— Не думаю, что смогу встать, Лизон. Я чувствую себя лучше, но мне будет тяжело поддерживать разговор о погоде и природе… и, тем более, обо всем остальном. Что, по-твоему, мне отвечать Амели, если она не справится со своим любопытством? Мама рассказала ей о моем разводе, но о Жиле — ни слова. Мне очень жаль. Не стоило все это устраивать ради меня!
Лизон всмотрелась в лицо сестры. Раны от порезов на щеках и на лбу побледнели, кое-какие из них Адриану пришлось зашивать. Но самые болезненные раны, невидимые, были у Матильды на сердце, и они еще не скоро зарубцуются… Если это вообще возможно.
Лизон вздохнула и, взяв сестру за руку, сказала:
— Как хочешь, Ману! Но я считаю, что ты беспокоишься напрасно. Мама им уже все объяснила. Они знают, что Луизон рожден вне брака. Но ведь они — твои подруги и очень тебя любят. Поверь, тебе не надо бояться неуместного любопытства с их стороны. У тебя еще есть время передумать. Камилла печет сладкие пироги. Если ты решишь остаться в спальне, мы принесем тебе по кусочку каждого. Ладно, я забираю поднос и ухожу!
Матильда легла и расслабилась, но тут в дверь снова постучали. Вошел Адриан, на его лице играла улыбка. Ему Матильда была по-настоящему рада. Все эти дни отчим частенько заходил к ней и они подолгу разговаривали. Терпеливый, внимательный и понимающий, он никогда не сердился. Она могла говорить с ним откровенно, не опасаясь его шокировать. Адриан знал разные стороны жизни. В его обществе она не чувствовала себя ни виноватой, ни пристыженной. Никогда она не смогла бы говорить так с матерью или с Лизон. Уговоры отчима, приводимые им аргументы в конце концов помогли ей здраво посмотреть на ситуацию.
— Доброе утро, моя крошка, и счастливого Нового года!
— Доброе утро, папа! Как приятно так тебя называть!
Адриан присел на край кровати и внимательно осмотрел лицо Матильды.
— Тебе очень повезло, моя красавица! Через неделю ты уже сможешь показаться на улице! Немного тонального крема — и никто ничего не заметит, я тебя уверяю! Ты собираешься подняться сегодня?