Дочь врага

– Извини, были дела поважнее, – отрезаю, снова сканируя глазами зал в поисках одной феи с лавандовыми волосами.

– Ой-ой-ой, какие мы строгие! Люблю тебя такого, это знаешь, как заводит. Но я так же знаю, что бокал хорошего виски тебе поднимет настроение. Надеюсь, дочка Сапронова не поскупилась на угощение для меценатов, так же, как и ее папочка.

И Яна, не спрашивая моего мнения, берет меня под руку и тянет в зал, к фуршетным столам. Не сопротивляюсь, потому что мне все равно в ту сторону. Пусть потешит себя тем, что до сих пор имеет надо мной власть. Потом больнее будет падать. Мерзавец? Несомненно. Но меня давно не волнуют чувства других.

Кожей чувствую, что Ева здесь, в этом зале и где-то совсем рядом. Следуя интуиции, поворачиваю голову в сторону и тут же сталкиваюсь со светлыми глазами, полными боли.

Ева…Родная…Пока я не увидел свою фею, даже представить не мог, как скучал все это время! Сердце пропускает удар и тут же бьется в ускоренном ритме. Стоило мне посмотреть на мою девочку, как я тут же готов ей простить все и забыть, как страшный сон. Не хочу даже слушать объяснения! Потому что сердце мне подсказывает: фея не врала мне. Просто не могла…

Но когда эйфория немного спадает, я понимаю, что феи больше нет. Она умерла. И ее убийца – я. Нет больше того кроткого мудрого взгляда, который меня всегда поражал и удивлял. Вместо него холодный и надменный взгляд снежной королевы.

Ева смотрит на меня с насмешкой, долей брезгливости, криво усмехается, салютуя бокалом, и возвращает свое внимание к собеседникам, заливисто смеясь какой-то шутке.

Жадно рассматриваю девушку, словно в последний раз. На ней потрясающе красивое и невообразимо дорогое платье глубокого синего цвета, которое ей невероятно идет, и которое я хочу сорвать, чтобы касаться каждого сантиметра ее кожи. Хочу заклеймить, оставить свои метки, чтобы каждый мог знать, чья это женщина. Моя. Так было и так будет. У тебя нет шансов, Фея.

Но, к моему огромному сожалению, Феи действительно больше нет.

Больше нет тех локонов лавандового цвета, в которые я влюбился с первого взгляда. Нет флера романтичности. Есть только привлекательная девушка с модной короткой стрижкой, которая стала сукой, чтобы выжить среди хищников, которые сегодня ее окружают.

И, тем не менее, несмотря на кардинальные перемены в имидже, она не стала для меня менее привлекательной. Я по-прежнему хочу прикоснуться к ее пухлым губам, ощутить их вкус, вести дорожку поцелуев от шеи к груди и слушать такие сладкие стоны.

– Ева…

– Что?! – обиженно возмущается Яна. Кажется, я только что вслух произнес имя желанной женщины в присутствии другой. Но мне плевать на правила этикета. И Яна в курсе.

– Отцепись, – раздраженно сбрасываю ее руку со своего локтя и прокладываю себе дорогу среди бомонда нашего города.

– Добрый вечер, прошу прощения, хочу украсть даму на танец, – говорю мужчинам, которых мечтаю придушить голыми руками, потому что они пялятся на МОЮ Еву. Но при этом не свожу взгляда с лица девушки, считывая каждую ее эмоцию.

– Уверен, что дама хочет, чтобы ее украли? – выгибает бровь и намеревается отвернуться, но не даю ей ни единого шанса, хватаю за руку и утягиваю на середину зала, попутно отдав бокал проходящему мимо официанту.

– Уверен, – добавляю на ухо, с удовольствием втягивая тонкий лавандовый аромат. Именно его мне не хватало все эти дни, чтобы почувствовать себя живым…

– Ты что творишь?! И вообще, как тут оказался? Я не помню, чтобы тебя приглашала! – шипит, словно разозленная кошка. Да на здоровье! Лишь бы не смотрела, как на пустое место.

– Я пришел сам. Потому что нам надо серьезно поговорить. И сделаем мы это здесь и сейчас, – произношу с нажимом, глядя прямо в глаза Еве, видя, как там медленно зарождается страх.

Глава 35 Ева

Меня просто переполняет бешенство. И чаша моего терпения вот-вот накренится, и тогда нагрянет катастрофа. Но не могу позволить себе такой роскоши: я – хозяйка вечера, и Вадим сказал, что он очень важен для нас. Именно сейчас он в одной из комнат отдыха ведет переговоры по заключению выгодного и долгоиграющего контракта. Поэтому выдыхаю, беру себя в руки и холодно улыбаюсь, чтобы окружающие думали, что это обычная вежливая болтовня двух знакомых.

– Говори, что хотел, времени у тебя до окончания танца, – произношу, как можно надменней и безразличней.

Матвею мое поведение не нравится, он стискивает зубы и усиливает хватку на талии, прижимая меня к себе, позабыв обо всех правилах приличия.

По телу бежит волна дрожи и мурашек, а в памяти всплывают горячие картинки наших совместных ночей. Как целовал, как обнимал и шептал слова, от которых подгибались колени. Я чувствовала себя единственной. Желанной. Любимой. И в груди разливается тепло от воспоминаний. От любви к этому мужчине.

Но ровно до того момента, как в голове всплывают последние брошенные Матвеем громкие слова. Воспоминания, как я лежала в больнице столько недель одна после потери ребенка. И приговор, разделивший мою жизнь на «до» и «после».