Дочь ректора

Она смеялась, бросая Авроре вызов лицо. Уже сама та дерзость, с которой это было сделано, говорило о спрятанных в рукаве тузах. Или краплёных картах.

– В чём проблема, Мэйсон? В чём причина твоих колебаний? Ты мне не веришь? Так пойди, проверь! Или – ты веришь мне? И потому не торопишься? Твой высокоморальный папочка – он раньше изменял твоей матери? Если и так – не парься. Все отца изменяют нашим матерям. И то, что выбрал твой, как ты вскоре убедишься, не сахар, конечно, но… мой отец вообще от матери ушёл к мужчине. И ничего. Мы пережили.

– Твой отец – смертный! То, что в вашем обществе считается нормой, в нашем – не приемлемо!

– Ой, вот мы и добрались до любимого лейтмотива? Подумать только, от кого я слышу эти полу-нацистские речи? От дочери самого толерантного ректора всех Магических Академий? Или, на самом деле, не так уж мы и толерантны? Ну, мы так и будем болтать ни о чём или ты «убедишься в том, чего страшишься знать»?

Аврора с бешено колотящемся сердцем, круто развернувшись на каблуках, направилась в ту сторону коридора, откуда потайная лестница вела в покои отца. Нахалка Джейда, было, двинулась за ней, но взмахом руки Аврора захлопнула за собой дверь, отрезающую общую часть коридора от личной, принадлежащей её отцу.

Конечно, это клише, но сердце её колотилось от волнения и непонятно откуда черпающей свои силы злости так, что грозило вот-вот выскочить из груди. У Авроры в какой-то момент создалось впечатление, что колотится оно уже в горле, не давая нормально дышать.

«Этого не может быть, – увещевала она себя. – Чтобы ты не увидела – не спеши видеть, ведь всё может быть подстроено. Всё, с чем ты сталкивалась уже не раз – всё оказывалось не тем, чем казалось. Ты знаешь своего отца. Тебе нечего бояться».

С каждым своим шагом вперёд она набирала скорость, подобно урагану. Что-то ледяное и злое, как пружина, начало сжиматься и сжиматься, грозя потом вырваться в мир ледяным разрушительным торнадо.

На этот раз её враги зашли слишком далеко. Они посмели порочить имя её отца, они слишком далеко залезли грязными пальцами в её душу. Она больше не станет играть в великодушие. И никого больше не пощадит! Эти люди попросту не понимают хорошего отношения и великодушие принимают за слабость. Чтобы тебя поняли, нужно говорить на языке, понятном собеседнику.

С такими мыслями Аврора и распахнула дверь, сначала в комнату отца. Доносящиеся из его спальни красноречивые стоны не удивили – нечто похожее Аврора и ожидала услышать. Но ведь не просто же так Камилла Джейда послала её сюда.

Открывала она дверь воздушной волной, не прикасаясь к двери руками. Эта же магия сметала магические замки.

Сначала Аврора увидела не самих любовников – лишь их отражение в зеркальной стене. В своей жизни ей не приходилось видеть ничего более отвратительного. Видеть своих родителей обнажёнными и в порыве страсти никому не приятно. Видеть же одного из них с посторонним любовником…

Разум Авроры пытался найти оправдание тому, что предстало её взору. Но какое может тут быть объяснение? Что это всего лишь двойники? Что это не её отец трахает её жалкую подружку Дженни?

Слишком поглощённые друг другом, любовники не поняли, что уже не одни, что у них появились зрители. Да никто и не ожидал, что Аврора может здесь очутиться – она никогда и не приходила в апартаменты отца. Только сейчас, когда она застукала его с любовницей, ей стало казаться странным, что Кайл никогда не приглашал её к себе и что все их встречи проходили в его рабочем кабинете. Аврора объясняла себе это щепетильностью отца, мол, он не желает выказывать ей никаких преференций. Желает, чтобы их отношения как отца и дочери не мешали отношениях ректора и ученицы.

Как же нелепа и смешна она была!

Хотя в ней ещё теплилась надежда на то, что глаза её обманывают и всё не то, чем кажется. Что под знакомой личиной подруги и отца кроется кто-то другой, как лицо под маской.

Невидимая воздушная петля обвилась вокруг тела Дженни и, вырвав её из объятий любовника, сорвав с кровати, резко проволокла и бросила к ногам Авроры.

Дженни верещала как свинья, которую тащат на бойню.

Ярость, гнев и боль отличный источник для зарождения магии. Поэтому Аврора что было сил шарахнула по обоим Разоблачителем, способным сорвать Оборотное заклинание, но… эффекта не было. Лишь к Дженни носом пошла кровь, а Кайл, вскочивший при появлении дочери с ложа любви, с трудом удержался на ногах.

– Аврора?! Что ты здесь делаешь?! – в его голосе странным образом сочетался стон ужаса и гневливое рычание.

Стыд, ужас и ярость отразились и на его лице.

– Бог ты мой! – выдохнула Аврора, переводя брезгливый взгляд с Дженни на отца, спешно закутывающегося в длинный широкополый халат и обратно. – Какой ужас…

В этот момент для неё стало невозвратно ясно, что это не розыгрыш. И что не существует никакого Оборотного. Что весь её мир, вся её реальность, всё, во что она верила и что уважала – всё разорвано в клочки.