Дочь регента

— Так вот, — продолжал Понкалек, — крепкая школьная дружба, о которой говорит Монлуи, между мной и Карадеком дала трещину из-за соперничества. Мы любили одну и ту же женщину, и она предпочла меня. Однажды я решил поохотиться на лань в Шатобрианском лесу. Еще накануне я отправил собак и доезжачего поднять зверя, а сам поехал утром, чтобы присоединиться к охоте, и вдруг увидел, что по дороге впереди меня движется огромная вязанка хвороста. Я не удивился, вы знаете, что наши крестьяне таскают на спине вязанки больше их самих, настолько огромные, что человека из-под них не видно, и когда смотришь на них сзади, то кажется, что вязанка идет сама по себе. Вскоре вязанка остановилась, несшая ее старушонка повернулась ко мне в профиль и, опершись на свою ношу, встала на обочине. Я подъезжал все ближе и не мог от нее глаз оторвать, наконец, еще не доехав до нее, я узнал колдунью, которая на дороге в Савенэ предсказала, что белая лошадка принесет мне несчастье. Признаюсь, первое мое желание было свернуть на другую дорогу, чтобы не встречаться с предвестницей несчастья, но она уже заметила меня, и мне показалось, что она поджидает меня с недоброй улыбкой. Я был на десять лет старше, чем в тот момент, когда ее первая угроза заставила меня вздрогнуть. Мне стало стыдно отступать, и я продолжал свой путь. «Здравствуйте, виконт де Понкалек, — сказала она мне, — как поживает маркиз де Гер?» — «Хорошо, добрая женщина, — ответил я ей, — и я буду спокоен за его здоровье до тех пор, пока я снова его не увижу, если вы мне скажете, что в мое отсутствие с ним ничего не случится». — «Ага, — засмеялась она, — вы не забыли савенейские ланды. У вас хорошая память, виконт, но все равно, если я дам вам сегодня хороший совет, вы ему опять не последуете, как и в первый раз. Человек слеп».

«Ну и какой же это совет?» — «Не ехать сегодня на охоту, виконт». — «А почему?» — «Нужно прямо с этого места вернуться в Понкалек». — «Я не могу. Я назначил встречу в Шатобриане». — «Тем хуже, виконт, тем хуже! Потому что на этой охоте прольется человеческая кровь». — «Моя?» — «Ваша и другого человека». — «Ба, вы просто безумны!» — «Вот так же говорил ваш дядя Кризогон. И как он поживает, ваш дядя Кризогон?» — «А разве вы не знаете, что уже скоро семь лет, как он умер в обители в Морле?» — «Бедняга! — сказала женщина. — Он был похож на вас, долго не хотел верить, но наконец поверил, только слишком поздно». Я невольно вздрогнул, однако ложный стыд шептал мне, что позорно мне трусливо поддаваться страхам и что в первый раз только случай помог сбыться предсказанию этой женщины, выдававшей себя за колдунью. «Ох, вижу я, что первый раз ничему вас не научил, красавчик, — сказала она мне. — Ну что же, поезжайте в Шатобриан, раз уж вам так хочется, но хоть вот этот прекрасный и блестящий охотничий нож отправьте обратно в Понкалек». — «А чем господин отрежет ногу лани?» — спросил слуга, бывший со мной. «Вашим ножом», — ответила старуха. «Но лань — животное королевское, и ногу ей следует отрезать охотничьим ножом», — возразил слуга. «Впрочем, — вмешался я, — вы же сказали, что прольется моя кровь, значит, на меня нападут, а если на меня нападут, мне придется защищаться». — «Не знаю я, что все это значит, — ответила старуха, — но зато знаю, что на вашем месте, мой юный и прекрасный господин, я бы послушалась бедной старухи и не поехала бы в Шатобриан, а если бы поехала, то нож-то уж все же бы отправила в Понкалек».

«Стоит ли господину виконту слушать эту старую колдунью?» — сказал мой слуга, который, верно, боялся, что я отошлю его в Понкалек с роковым ножом. Если бы я был один, я бы вернулся домой, но при слуге — вот слабость человеческая! — мне не хотелось показать, что я отступил, и я сказал: «Спасибо, добрая женщина, но в ваших словах я не вижу причины, чтоб мне не ехать в Шатобриан. А охотничий нож я оставлю при себе. Если случайно на меня нападут, нужно же мне чем-то защищаться!» — «Ну что ж, ступайте и защищайтесь, — ответила, качая головой, старуха, — от судьбы не убежишь».

Я больше ничего не сказал и пустил коня в галоп, но у поворота обернулся и увидел, что женщина опять взвалила вязанку на спину и медленно бредет по дороге. Тут я свернул в сторону и потерял ее из виду. Через час я уже был в Шатобрианском лесу и присоединился к вам, Монлуи и Талуэ, потому что вы оба участвовали в этой охоте.

— Да, это правда, — сказал Талуэ, — и я начинаю кое-что понимать.

— И я, — сказал Монлуи.

— Но я-то ничего не знаю, — сказал дю Куэдик, — продолжайте же, Понкалек, продолжайте.