Читаем Дочь полка полностью

Через несколько минут все сидели за столом и пили обжигающий сладкий чай. На улице свистел ветер. На столе, не спеша горела свеча, омываясь своим воском. Катя пила напиток маленькими глотками. Сколько чаю она за всю свою жизнь ещё перепьёт, но этот ей запомнится навсегда. День проходил быстро и незаметно. После того, как Катя и Иван ушли, Александр вызвал к себе двух разведчиков – Сергея Мимотенко и Романа Сонтынкова:

– Отнесите это во второй, – он отдал плотно завёрнутые бумаги бойцам, – к командиру Фырову, скажите, что от меня.

– Будет сделано, товарищ командир! – хором проговорили те.

– Жду вашего возвращения через неделю, – говорил Резанцев, – ни пуха.

Но не успели бойцы толком отойти от землянки, как к ним подошёл тот, кого все знали и очень любили: повар по имени Николай Родников. Он не соответствовал по комплекции своей профессии: высокий, немного худощавый, с большими добрыми зелёными глазами и русыми волосами. Его улыбка, также, как и улыбка Марии Фёдоровны, грела душу.

– Ребятки, а вы куда? – спросил он.

– Мы уже уходим, Коль, – ответил Мимотенко, – сейчас только соберёмся и отправимся.

– Так это… – стал оглядываться тот, – я вам сейчас еды с собой наберу. Хлебушек положу.

– Да мы сами можем справиться, – положил руку на плечо Родникова Сонтынков.

– Ну уж неееет, – протянул повар, – от меня голодным ни один солдат не уходил. Идём, идём! Ишь что захотели: «Сами еды наберут».

– Не начинай бухтеть, – сказал Сергей, – не хуже баб… – тут он прервался, увидев неподалёку Марию Фёдоровну. Женщина оглянулась на него, но затем отвернулась и продолжила курить папиросу. – Ну ты меня понял.

Александр проводил их взглядом и усмехнулся:

– Колька, Колька. Всех накормит, даже если не хочешь.

Он спустился к себе, сел за стол и вытащил из кармана гимнастёрки потёртую желтую фотографию. На ней молодая пара сидела на лавочке в парке. Конечно же там был Резанцев, который отвлёкся на что-то во время съёмки и поэтому его взгляд был направлен не в камеру, а куда-то вбок. Рядом, обхватив его за шею, сидела девушка, с короткими пышными, светлыми волосами с завитой чёлкой. Она была одета в свободное платье в горошек до колена. Девушка широко улыбалась и смотрела прямо. В отличие от командира, она не прозевала вспышку. Да и сам Александр на фото сильно отличался от нынешнего: беззаботный, радостный, сидит не в военной форме, а в рубашке в клетку и брюках. Как же всё-таки хорошо было до войны: мирное небо над головой, дома, а не землянки и дети с родителями живут спокойно… Его мысли прервались, он вспомнил про Катю, и вздохнув положил фото перед собой:

– Танька, Танька… – обратился Александр к своей невесте. – Что же мне делать-то с Катей? Пристроить пока не получится, и тут опасно находиться.

* * *

К вечеру Катя уже гуляла по лагерю без командира и Сорокина. Она была у всех на виду, поэтому поводов для беспокойства не возникало. Да и девочке самой хотелось побыть без такого присмотра, ей всё-таки было одиннадцать лет, а не два года. Солдаты к ней подходили, чтобы пообщаться, и Катя волей- неволей отвечала. К концу дня она вернулась в медпункт, где медсёстры уже приготовили для неё место, которое было ненамного дальше от бойцов, но девочка была довольна и этим. Наступила ночь, все в лагере забылись крепким сном. Лишь Катя лежала и смотрела вверх, прокручивая в голове все события, произошедшие с ней сегодня. Они так контрастно смотрелись и чувствовались по сравнению с тем, что произошло в Лесково. Девочка вспоминала весь тот ужас, который ей удалось пережить, всю ту боль и страх. Она так хотела к семье, особенно к маме, но Катя больше не сможет обнять её, прижаться и рассказать о своих проблемах или успехах. Ах, как ей хотелось, чтобы мать сейчас вошла в палатку, поговорила с медсёстрами, рассказала о том, что ей удалось спастись вместе с братьями. Катя приподнялась и посмотрела на выход, как будто надеясь на то, что Анна сейчас появится в проходе и заберёт её отсюда. Заберёт домой. Но никто не появился. И уже не появится. Горе разрывало ребёнка изнутри. Девочка уткнулась лицом в подушку, чтобы никто не услышал её плач.

Глава 4

Мирное утро в батальоне

– Итак, дети! – ходила по классу учительница. – Сейчас объясню вам нашу работу на этом уроке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Живая вещь
Живая вещь

«Живая вещь» — это второй роман «Квартета Фредерики», считающегося, пожалуй, главным произведением кавалерственной дамы ордена Британской империи Антонии Сьюзен Байетт. Тетралогия писалась в течение четверти века, и сюжет ее также имеет четвертьвековой охват, причем первые два романа вышли еще до удостоенного Букеровской премии международного бестселлера «Обладать», а третий и четвертый — после. Итак, Фредерика Поттер начинает учиться в Кембридже, неистово жадная до знаний, до самостоятельной, взрослой жизни, до любви, — ровно в тот момент истории, когда традиционно изолированная Британия получает массированную прививку европейской культуры и начинает необратимо меняться. Пока ее старшая сестра Стефани жертвует учебой и научной карьерой ради семьи, а младший брат Маркус оправляется от нервного срыва, Фредерика, в противовес Моне и Малларме, настаивавшим на «счастье постепенного угадывания предмета», предпочитает называть вещи своими именами. И ни Фредерика, ни Стефани, ни Маркус не догадываются, какая в будущем их всех ждет трагедия…Впервые на русском!

Антония Сьюзен Байетт

Историческая проза / Историческая литература / Документальное