Дочь палача и ведьмак

— Даже если дети где-то внизу, — заметила Магдалена, — не забывай, что мы так и не выяснили, как найти вход в эти туннели. На карте, которую раздобыл Вартенберг, он, видимо, обозначен. — Она отчаянно тряхнула волосами. — Но Симон, к сожалению, не прихватил с собой этот план! Только и запомнил ту латинскую строчку. Hic est porta ad loca inferna… Знать бы, что она означает… Вот что больше всего раздражает!

— Как ты сказала?

Палач уставился на Магдалену, словно дочь превратилась вдруг в редкого зверька.

— Ты это о чем? — спросила она растерянно. — Больше всего это раздражает, потому…

— Нет-нет, до этого на латыни!

— Hic est porta ad loca inferna. А что? Нам же Симон про эту строчку рассказывал.

— Нет, не про нее. — Палач ухмыльнулся, точно мальчишка после удачной выходки. — Ты произнесла ее немножко неправильно. Симон говорил, что на карте написано было «Hic est porta ad loca infera». А это и вправду означает: «Вот врата в подземную часть». Но ты только что сказала «loca inferna». Возможно, рассеянный муж твой ошибся, ведь надпись была неразборчивая. И не исключено, что твой вариант правильный.

Магдалена начала догадываться.

— И… что же она в таком случае означает? — спросила она едва слышно.

Палач поковырялся в зубах. Ему нравилось, когда собеседник терял терпение, дожидаясь от него ответа. Его дочь это с самого детства доводило до белого каления.

— Магдалена, Магдалена, — проворчал наконец Куизль. — Я-то думал, что хоть немного обучил тебя латыни. «Hic est porta ad loca inferna» переводится как «вот врата в ад». — Палач довольно почесал растрепанную бороду. — И так уж угодно стало Господу, что я, кажется, знаю, где эти самые врата находятся…

Он улыбнулся.

— Ну, что скажешь? Готова спуститься со мной в преисподнюю?

Уже в десятый, наверное, раз Симон поскользнулся на мокрой листве и съехал по одному из бесчисленных склонов долины.

Лекарь казался самому себе жуком в песчаной яме. Куда бы он ни посмотрел, всюду за елями и буками торчали каменные глыбы, а заросли между ними загораживали дорогу. Пологие поначалу склоны превратились вдруг в глубокое болото. Сюртук и дорогие аугсбургские ренгравы постепенно изорвались, сапоги покрылись слоем грязи. Похоже, весь дорогой наряд придется выбросить! Но сейчас это беспокоило меньше всего.

Лекарь заблудился.

Вообще-то он собирался лишь немного спуститься в долину, чтобы широкой дугой пройти к дому живодера в Эрлинге. Но дорогу ему то и дело загораживали скалы, отвесные склоны и илистые ручьи, и их приходилось обходить. Так, шаг за шагом, он потерял в темном лесу всякую ориентацию.

В отчаянии Симон огляделся. Откуда-то сверху доносился слабый колокольный звон — там, должно быть, находился монастырь. Но подниматься к нему напрямик было бы слишком тяжело, к тому же лекарю не хотелось попадаться на глаза стражникам. Слева лился в нерукотворный бассейн ручей Кинбах и сбегал дальше в долину, а справа опять высились скалы. Чем дольше Симон смотрел на них, тем больше они казались ему творением рук человеческих. Слишком ровными были откосы, а некоторые из обломков напоминали зубья, лестницы и крепостные ходы. Вся эта громадина походила на древний замок великанов — или остов давно разрушенной крепости.

Крепости Андекс-Меранских?

Симон покачал головой. В сумерках леса воображение сыграло с ним уже не одну шутку. Некоторые из булыжников казались ему окаменелыми гномами, башнями или драконами. Лекарь устало потер запачканный лоб и, ругнувшись вполголоса, двинулся дальше.

И ведь надо было так заблудиться! Стражники наверняка уже обыскали дом живодера и встретили там Магдалену. Как они поступят с дочерью взломщика и предполагаемого убийцы? Вряд ли им вздумается благонравно ее допросить, а потом отпустить на все четыре стороны. Особенно Земеры жаждали мести за тот предыдущий раз, когда Грец с Магдаленой выставили их из дома.

Симон ускорил шаги. Он старался держаться юга, где, по его расчетам, располагался Эрлинг. К сожалению, именно в этом направлении дорога оказалась особенно трудной. Лекарю пришлось пробираться через кучи листвы, кустарник и поваленные деревья. Ему казалось даже, что чертополох и ежевика, словно пальцами, цепляли его колючими ветками и пытались удержать.

Симон с руганью продрался сквозь колючие заросли и огляделся. Впереди высилась внушительных размеров скала. Громадина в высоту достигала не меньше восьми шагов, и на вершине ее росла ветвистая липа. Неподалеку стояли несколько каменных глыб, расположенных кругом, словно останки громадной башни. Симон почувствовал едва уловимый запах дыма.

Лекарь насторожился. Дым означал, что где-то поблизости были люди: возможно, охотники из Андекса, а может, и грабители, поджидавшие легкой добычи поблизости от монастыря. Ни тем ни другим на глаза лучше не попадаться.

Симон прислушался, но не услышал ничего подозрительного, только щебет птиц и непрерывный шелест деревьев.