Дочь палача и театр смерти

Баумгартнер остановил лошадей и позволил ей слезть. Коротко кивнул на прощание, после чего щелкнул кнутом и проехал немного дальше. Магдалена сделала вид, что заходит в лавку, но потом спряталась за углом и оттуда стала следить за повозкой. Странное поведение Лукаса пробудило в ней любопытство. Если он действительно работал на Бюхнера, следовало все разузнать и по возможности предотвратить худшее.

Лукас остановился перед трактиром на правой стороне улицы – над входом висел двуглавый орел из жести. Он привязал лошадей у колодца и принялся торопливо отвязывать бочки. Магдалена решила, что вино предназначено для трактира, и облегченно вздохнула. Похоже, всё в порядке. Она уже собралась двинуться дальше, но что-то показалось ей странным.

Лукас поднял одну из бочек и понес в тесный проулок сбоку от трактира.

Магдалена не сразу поняла, что же ее так насторожило. А после застыла в недоумении.

Как он в одиночку сумел поднять бочку вина?

В высоту эта бочка была по пояс, и едва хватало рук, чтобы обхватить ее. Если в ней действительно было вино, как утверждал Лукас, то унести ее на такое расстояние было под силу лишь двоим. Но Баумгартнер подхватил бочку, словно это была ивовая корзина. Теперь стало ясно, почему они так раскачивались в кузове.

В них ничего не было. Так почему же Лукас солгал?

Он как раз скрылся за углом. Магдалена чувствовала еще легкое головокружение. Вообще-то она намеревалась отдохнуть у колодца и продолжить путь. Но теперь решила, что это может немного подождать.

Магдалена скользнула из своего укрытия, пересекла оживленную улицу и последовала за Лукасом. Тесный проулок, заваленный отбросами, вел между домами к сараю с открытыми настежь дверьми. Магдалена подкралась ближе и заглянула внутрь. Судя по всему, прежде сарай служил конюшней. На стене по-прежнему висели уздечки, пахло конским навозом. Но в отгороженных стойлах, предназначенных для лошадей, стояли теперь десятки бочек. К ним Лукас и поставил свою ношу. Потом прошел в угол, где была лестница в подвал. Оттуда показался какой-то мужчина, бородатый и в шляпе, какие носили тирольцы. Его облик пробудил в Магдалене смутное воспоминание. Что-то всколыхнулось в подсознании, но она была слишком взволнована, чтобы раздумывать над этим.

– Остальные бочки можешь не выгружать, – заявил тиролец. – Планы изменились. Дело принимает опасный оборот. Отправим только одну, последнюю, партию.

Лукас, явно озадаченный, повернулся к говорившему.

– Что… что значит планы изменились? – пробормотал он. – Мне сказали…

– Не распускай язык, парень, – прервал его тиролец. – Ты получишь свою долю, остальное тебя не касается. Хозяин как раз приехал. Я сам только сейчас все узнал.

– А что я скажу своим людям? – пожаловался Лукас. – Это моя первая вылазка. Они решат, будто я оплошал.

– Хозяин им все объяснит. Он в трактире, платит корчмарю, чтобы держал рот на замке. Явится с минуты на минуту.

Магдалена вздрогнула.

Явится с минуты на минуту…

За спиной вдруг послышались шаги. Магдалена развернулась и тут же получила сильный удар в лицо, потом что-то тяжелое ударило в затылок. В глазах потемнело, Магдалена повалилась на землю. Последнее, что она услышала, это голоса.

– У вас совсем мозгов нет? – произнес кто-то. – Эта девка подслушивала! И не исключено, что теперь донесет на нас!

– Не донесет, – спокойно ответил тиролец. – Заколоть бы ее прямо здесь, так лучше всего. Мертвые не болтают.

В это мгновение Магдалена поняла, почему этот человек показался ей таким знакомым.

* * *

Когда Симон уходил из хижины у подножия Лабера, уже близился вечер. Перед уходом цирюльник еще раз объяснил матери Мартина, что повязку обязательно нужно содержать в чистоте и никакие жертвоприношения или заговоры не помогут ее сыну. Но он сомневался, поняла ли его женщина. Даже в Шонгау было нелегко противостоять суевериям – здесь же, в горах, это казалось попросту невозможным.

Некоторое время его сопровождали дети: словно пугливые фавны, они крались по лесу вдоль тропы. Потом Симон остался один. Спуск был крутой и довольно скользкий, приходилось выверять каждый шаг. Тем не менее Фронвизер шел довольно быстро. Спустя примерно полчаса он снова оказался у Лайне, бурным потоком сбегающего в долину.

Симон вытер пот со лба и огляделся. Слева, спрятанный за горами, был монастырь Этталь, где Куизль, наверное, еще занимался приготовлениями перед завтрашним допросом. Прямо напротив высился Кофель, о котором столько рассказывала женщина. О Кофеле и овеянном легендами Жертвенном холме, где раньше приносили в жертву людей.