Дочь палача и король нищих

– Говорят, цирюльник Гофман тоже был свободным. Его поэтому убили?

Гесснер кивнул.

– Гофман был моим заместителем. Патриции, видимо, об этом прознали и прикончили его вместе с женой другим в назидание. Но вину же надо на кого-то свалить…

– И они свалили всё на палача, – перебил его лекарь.

Гесснер горестно усмехнулся.

– Он прямиком в их ловушку угодил. Мнимое письмо от больной сестры, поддельное завещание – обо всем позаботились!

Симон прикусил губу.

– И что, нет никакой надежды?

– Боюсь, что нет. – Портовый управляющий задумчиво разглаживал красный платок, обвязанный вокруг шеи. – Вельможи как можно скорее хотят казнить палача, только бы скрыть убийство Гофмана. Как я понял, у этой шайки советников якобы есть неопровержимые доказательства… – Он вопросительно взглянул на Симона. – Натан говорил, вы побывали в доме цирюльника. Нашли что-нибудь подозрительное?

Лекарь выругался про себя. Следовало предположить, что нищий все разболтает. С другой стороны, какая теперь разница, знал управляющий об их вылазке или нет? Поэтому он решил довериться Гесснеру.

– Кто-то хорошенько обыскал кабинет Гофмана. Но это могли быть и стражники, что искали деньги и драгоценности. Одно я знаю точно: кто-то пытался нас в этом доме убить. Мы едва не сгорели заживо.

Гесснер нахмурился.

– Наверняка это были приспешники патрициев, они каждый след замести хотят. Побоялись, наверное, как бы вы не выяснили чего. – Он вздохнул. – В любом случае, палачу вашему несдобровать.

– Но так быть не должно! – Симон вскочил и принялся нарезать круги. – Куизль невиновен, и мы должны это доказать!

– И свалить все на советников? – Гесснер громко рассмеялся. – Забудь об этом. Без весомых доказательств тягаться с Меммингером и его пособниками безнаказанно не выйдет. Возвращайся-ка ты лучше домой, если не хочешь, как крыса, в Дунае потонуть. Для тебя и твоей подруги так будет лучше всего.

Симон сжал кулаки.

– Так разве не вы о борьбе и сопротивлении говорили? – Он уже с трудом сдерживал злость. – О том, что вы не намерены больше терпеть этот произвол? А теперь от своих слов отрекаетесь! Настоящий свободный вел бы себя иначе!

У Гесснера побелели губы.

– Советую тебе выбирать слова, лекарь, – прошипел он. – И не болтать о вещах, в которых не смыслишь. Борьбу предоставь тем, кто в ней разбирается, карапуз!

Помолчав немного, управляющий портом все же улыбнулся, и черты его смягчились.

– Можешь не сомневаться, наступят еще другие времена. – Он положил руку на плечо Симона. – И вот тогда нам может потребоваться помощь таких, как ты.

Гесснер встал и хлопнул в ладоши. Из-за груды мешков, на которых они только что сидели, выросли двое молодчиков в капюшонах. Видимо, поджидали там все это время.

– Если вам все же придется остаться в Регенсбурге, то лечите и дальше своих нищих и не ввязывайтесь в события, которых все равно изменить не сможете.

Карл развернулся и в сопровождении двух телохранителей направился к выходу. Не попрощавшись, он растворился во мраке, и в следующую секунду вокруг снова заскрипело и загрохотало. Кто-то вновь запустил мельницу.

Не разбирая дороги, Магдалена бежала по переулкам. Обратно к венецианцу ей не хотелось, а в трактире, скорее всего, поджидал незнакомец в плаще. Наверняка он уже выяснил, где она остановилась. Куда же теперь податься?

Страх подгонял все дальше, пока дома не остались вдруг позади и над головой не раскинулось усеянное звездами ночное небо. Сама того не ведая, Магдалена вышла к соборной площади. Взору открывался настоящий архитектурный хаос из эркеров, башенок, балюстрад и водостоков, и над всей этой роскошью высились божественными перстами две колокольни. На широкой лестнице дремали несколько человек, видимо избравших стоптанные ступени сегодняшним своим ложем. Кроме них, вокруг не было ни души.

Магдалену оставили вдруг все силы. Ноги изнывали от долгого бега, платье свисало лохмотьями, красный жакет она где-то скинула. Сейчас дочь палача походила на дешевую шлюху, что вкалывала несколько часов подряд, а от последнего клиента просто сбежала.

Она решила подыскать себе место для ночлега и не раздумывая поднялась по ступеням к дверям. То и дело приходилось перешагивать через скорченных людей, что жались друг к другу, спасаясь от ночной прохлады. Некоторые из них еще не спали и провожали Магдалену недоверчивыми взглядами. Это были нищие, одетые в лохмотья, многие с грязными повязками на руках и ногах; другие с костылями, у кого-то вместо конечностей были плохо зажившие культи. Когда мимо них проходила Магдалена, они, словно громадные жуки, ползли к ней.

– Ну, милочка, – прошелестел один из них, с рябым лицом, да к тому же одноногий. – Может, порадуешь старого солдата, согреешь его малость? А я с тобой подачками поделюсь.

Он потряс маленькой жестянкой, и в ней звякнуло несколько ржавых монет.