Дочь Палача

– Можно, я пойду к себе? – произнесла, оглядываясь на Тироша. Он коротко кивнул, но я заметила, как остальные маги напряглись и чуть ли не зашипели, особенно выделилась пожилая ведьма. Она смотрела в нашу сторону, и ее глаза светились, словно два огонька, готовые прожечь насквозь. Но меня уже было не напугать, поэтому даже ни с кем не попрощавшись, вышла из обеденного зала и направилась к себе. Тирош, к несчастью, увязался следом.

Я чувствовала, как он пристально разглядывает мою оголённую спину, чувствовала, как взгляд постепенно соскальзывает вниз по телу.

– Что ты нашла в нём? – как-то невпопад спросил маг, когда мы были в трёх шагах от моей комнаты.

– О ком вы? – поинтересовалась, сделав вид, что не знаю о чем он говорит.

– Сама уж догадалась, и не нужно строить из себя дурочку.

Я не ответила. Так и стояла около двери, сжимая в руках книгу. Тирош подошёл ко мне почти вплотную. Всё тело неприятно скукожилось, стоило мне вспомнить, как он навалился на меня в день побега. Надеюсь, сейчас не удумает ничего такого, иначе я точно за себя не ручаюсь. Слишком уж он был мне неприятен.

– Ведь он не любит тебя, – прошептал Тирош, опускаясь к моему уху.

– Тебе-то откуда это знать! – я не выдержала и обернулась. Мужчина стоял неподвижно. Губы были сжаты в тонкую линию, а глаза коварно поблескивали из-под чётко очерченных бровей.

– Я видел это… В голове Эйнара творится чёрт знает что, но тебя там нет. Даже намёка на твоё присутствие…

– И что это значит?

– Ты ему безналична. Вот что.

Ну нет, в это я точно не поверю! Пусть говорит всё, что угодно. А ещё лучше, пусть катится лесом.

– Ну и ладно! – повысив тон, выкрикнула я и, быстро прошмыгнув в комнату, хлопнула дверью. После чего ключ снаружи повернулся, и я осталась одна.

Мрак комнатушки разбавлялся лёгким светом луны, что проходил сквозь приоткрытое окно. Слабый ветер приносил с собой ароматы ночных цветов и растений. Тьма облепила меня своим пологом, и на душе стало немного спокойнее. Я ощущала её вокруг себя, так же как ощущала ветер, скользивший по моей коже. Она убаюкивала, утешала, давала надежду, что всё ещё может закончиться хорошо. Только вот я не верила в это… не верила в то, что после случившегося смогу жить спокойно.

Книга, лежавшая у меня на коленях, только усугубляла моё состояние. Я боялась. Боялась открыть её. Боялась узнать, что отец на самом деле окажется каким-нибудь злодеем, а Тирош, наоборот, задумал всё ради благих целей.

Эд’Эрис отдал мне книгу, а значит, он не сомневался в своей правоте. Не сомневался в том, что я встану на его сторону. И это очень меня пугало, до дрожи в коленях.

– История магических семей, – едва слышно произнесла я. – Эх, нужно было хоть свечу взять…

Немного поворчав на себя, уселась возле окна. Луна была яркая, звёзд на небе много, так что этого света мне вполне хватило. Витиеватые письмена были сложны лишь поначалу, потом глаза приноровились, и читать стало легче.

– Сесилия Блэр, – я перешла к самому главному, перелистав добрую половину страниц, – первая ведьма, сумевшая подчинить себе духов темноты…

Глава 30

Сесилия Блэр – первая ведьма, сумевшая подчинить себе духов темноты.

Духи темноты – аморфные существа. По своей природе нейтральны, связаны с природой, как и любая другая материя. Поведение напрямую зависит от настроения и мотивов самого мага. Блэр связала духов своей кровью, таким образом передав это умение потомкам.

Я перелистнула страницу. Подувший ветер прошелестел бумагой, заиграл в волосах и схлынул, оставляя после себя необыкновенное чувство. Неожиданно перед моими глазами пролетели сотни тысяч разных картинок, которые были сотканных из воспоминай. Чужие эмоции волной нахлынули на меня, забирая с собой в прошлое…

– Зачем ты это делаешь? – говорившая женщина была красива, с огромной копной иссиня-черных волос. Темно-карие глаза блестели на солнце и внимательно изучали мужчину, что стоял сейчас у порога.

– Ты разве не видишь, что ни к чему хорошему это не приведет, – мужчина остановился. – Люди напуганы, а когда люди напуган, они нападают.

– Я не сделала ничего плохого. И вообще, когда тебя стало волновать то, что они подумают?