Дочь олигарха

– Ну, не знаю. Однажды мне показалось, что у меня начались месячные и все опять нормально, и я вставила тампон, а через восемь часов, когда пора было его вынимать, я не смогла это сделать – пришлось идти к школьной медсестре и просить ее помочь, ну, я понимаю, что это мерзкие подробности, но тампон не выходил, потому что был совершенно сухой, так как крови никакой там не было, и месячные потом еще примерно год не приходили.

Все по очереди рассказывают свои истории. Вот бы Бьянка была здесь… Но ее здесь нет. Если бы она была здесь, ей бы действительно было что рассказать – только она, конечно, ничего рассказывать не стала бы. А это все – набор из скучных, всем известных историй про нарушение питания, распространенных мифов и обычной подростковой херни. Когда доходит до Наташи, она не знает, с чего начать. Есть столько всего, но она хоть что-нибудь чувствует по этому поводу? Ну, в смысле, есть ли ей до этого дело? И вообще, пищевые проблемы – у ее матери, а не у нее.

– Я выбросила коробку шоколадных конфет, – наконец говорит она, пожимая плечами. Она не рассказывает, что это был прощальный подарок от Коли. Что из-за этого она невзлюбила его еще больше. Что не ответила на его последнее письмо. Что он купил ей веганский шоколад, хотя она никакой не веган и он тоже не веган, а просто он мальчик и поэтому, наверное, не прочитал состав на этикетке. Что он ничего не знает про ее отца и про то, что произошло. – Когда летела сюда из Москвы.

– И что ты при этом чувствовала? – спрашивает Тони.

Наташа опять пожимает плечами.

– Не знаю.

– Тебе было нехорошо? – подсказывает Тони.

– Вроде да, – говорит Таш. – Да. Я пожалела, что сделала это.

– Как ты это оценишь по шкале от одного до десяти?

– Ну, наверное, на четыре.

– На четыре. На четыре, – повторяет он и принимается ходить взад-вперед. – Ты уверена?

– Не знаю.

– Сколько конфет ты съела?

– Одну.

– Точно? А может, всю коробку?

– Эм-м…

– Ты съела всю коробку, потому что ты отвратительная жирная сука.

Таш оглядывается на Тиффани, та приложила ко лбу пальцы в форме буквы “L” и указывает этим знаком “лузер” в сторону Тони. Таш хочется рассмеяться, но не получается.

– Я угадал? – спрашивает Тони.

– Нет, – говорит Тиффани. – Потому что она не anorexique.

– Я съела одну конфету, – повторяет Наташа. – А потом выбросила коробку, потому что началась посадка в самолет и я боялась, что не устою перед соблазном съесть много.

– Ага! Соблазн! Почему ты используешь это слово?

– Потому что я нормальный человек. В самолете мне было бы скучно, и от скуки я съела бы больше конфет, чем мне на самом деле хотелось, поэтому я выбросила их, чтобы они не мозолили глаза.

Тони вздыхает.

– Ну что ж, ладно, ты можешь не участвовать в следующем пункте программы, раз ты такая “нормальная”.

В последующие пятнадцать минут Тони заставляет всех пережить заново свои воспоминания, которые они оценили на девять или десять баллов, – сначала в том виде, в котором они хранятся в их памяти, потом – в черно-белом варианте, а потом – как будто они наблюдают это со стороны. Он заставляет их снова и снова прокручивать все эти версии в голове.

Позже, в спальне, девочки затевают игру: заставляют Тиффани произнести “нейролингвистическое программирование”, это безумно смешно, тем более что Тиффани, как обычно голая выше пояса, вместо “лингвистическое” каждый раз говорит “лангустическое”, и всем удается выбросить из головы то, что под конец произошло с Тони и Домиником, и что в этом были виноваты они, девочки. Статическое электричество росло, Эль плакала, переживая эпизод, в котором у нее что-то застряло между зубами, и это увидел мальчик, Син-Джин шепталась с мадам Венсан, и Таш нагнулась, чтобы подержаться за металлическую ножку стула, – хотела снять электричество, и на этот раз ее буквально ударило током – раздался треск, вспыхнули искры, ее прямо-таки обожгло, так что она вскрикнула, и тогда Тиффани хихикнула, и тогда…

– По-вашему, это смешно, да? – воскликнул Доминик, испепеляя их взглядом. – Думаете, это прямо оборжаться как смешно? Думаете, анорексия – это смешно? Ваша подруга умерла, и мы здесь пытаемся спасти вас от смерти. Пытаемся сохранить вам жизнь!

Тишина.

– Даже если вы не умрете от самой анорексии, – продолжал он. – Даже если не умрете от того, что ваше собственное тело начнет пожирать само себя, а потом перестанет, потому что вы его убили, есть тыща других способов умереть. Ты-ща. Вы никогда не видели, как сексуальную рабыню скармливают тигру? Так себе зрелище, можете мне поверить. Жирных девочек не скармливают тиграм, их…

Вот на этом месте Тиффани, Таш, Лисса, Рейчел, Дэниель и даже Доня не выдержали. Жирных девочек не скармливают тиграм??? Это еще что за херня? Их разобрал такой хохот – вот реально до слез! – что они попадали со своих оранжевых стульев, от переизбытка статического электричества, горя и абсурда.

И были немедленно отправлены к директору.