Дочь моего врага. Цвет горечавки

Его длинные волосы перевязаны черной кожаной повязкой и собраны в высокий хвост на затылке. Они похожи на чистую платину, и потрясающе гармонируют с его оголенной загорелой кожей. Черные шелковые шаровары оставляют огромное пространство для фантазий — что же находится в них? — но торс Джрета, покрытый темноватыми курчавыми волосами, абсолютно обнажён. В его соски цвета тёплого шоколада вдеты золотые колечки и мне вдруг хочется подойти и потрогать, прикоснуться к капризному металлу.

Странное желание… Я должна сейчас думать о богине, и только о ней!

В центре атриума стоит алтарь Хеб, увитый самыми разнообразными цветами, которые только есть в природе. Это буйство красок и жизни лишь ещё раз подтверждает, насколько велика и благодатна на дары наша богиня!

Сорок послушниц, в своих белоснежных хитонах похожие на лебедей, образуют круг, и Джерт каким-то волшебным образом оказавшийся у алтаря, велит нам закрыть глаза и петь песни, прославляющие Хеб. Я пою, как мне кажется, громче всех, и вдруг чувствую, как моих бёдер на мгновение касается что-то длинное и упругое. Хочется открыть глаза и посмотреть, что это, но я не смею и стараюсь громче пропеть славу богине.

Наконец Джерт разрешает нам открыть глаза, а после… Велит скинуть с себя хитоны!

О, Великая Хеб, оказаться перед всеми совершенно голой! То ли дело в купальне, но сейчас… Ведь сегодня день, когда богиня запрещает носить нижнее бельё!

К слову сказать, у нас в храме был строгий график, когда послушницам было можно носить нижнее бельё, а когда нет. Так было угодно богине, и митера Хтония каждое утро, обед и вечер заглядывала к нам под одежду и проверяла — следуют ли послушницы предписанию. Тех нерадивых послушниц, кто путал дни «без белья» и «в белье», митера уводила в специальную комнату и там наказывала как-то по-особому. Наверное, это было очень больно, потому что часто из комнаты неслись протяжные стоны. Хорошо, что я ни разу не перепутала дни!

Поборов стеснение (ради служения богине я готова на все!), я скинула тунику и, так же, как и остальные сорок послушниц, замерла в круге спиной к Джерту и к алтарю. Не выдержав, все-таки скосила глаза на своих обнаженных соседок. Одной оказалась та самая красноволосая Спиридула. Скользнув взглядом по ее оголенному телу, я наткнулась на холм Хеб, покрытый такими же красными и кудрявыми волосами, что были у нее на голове, и стыдливо отвела взгляд.

Джерт позволил нам развернуться лицом к алтарю и проговорил торжественным голосом:

— Великая Хеб, Царица Ночи, Блестящепрядая явила свою благодатную щедрость! Каждой из вас она нанесла на спину изображение Дарового Цветка. Каждая из вас должна своим мысленным оком увидеть, что это за цветок, а потом подойти к алтарю, сорвать его и вернуться на своё место.

Обнаженная Деспоина тут же сделала несколько шагов вперёд, и я увидела на ее голой спине потрясающе красивое и детальное изображение розы, будто выполненное лучшим татуировщиком Лигейи. Нисколько не колеблясь, Деспоина, сверкнув оголёнными ягодицами, нагнулась и сорвала розу, куст которой рос у самого подножья алтаря. Прижав к себе цветок, она с торжествующей улыбкой вернулась на свое место, а я, ощутив укол ревности, поймала благосклонный взгляд, которым окинул Деспу жрец.

Вслед за ней к алтарю стали подходить и другие девушки. Агазанжелос досталась чёрная орхидея, Кириаки — пятнистая альстрёмерия, Эрлеа — белый лотос, а Спиридуле — кроваво-красный мак, не отличающийся по цвету от ее волос.

По мере того, как очередь приближалась, меня захлёстывала паника. Как я ни пыталась, памятуя уроки Джерта по духовному взору, открыть свое внутреннее око и увидеть цветок, вытатуированный у меня на спине, это было совершенно бесполезно. Я понятия не имела, какой мне достался Даровой цветок!

Моя богиня! Что же делать? Почему другие девушки увидели, а я нет? Я сильно-сильно зажмурлась, пытаясь представить в подробностях свою собственную спину, но ничего не получалось.

Неужели я опозорюсь перед всеми?

— Маргери, — раздался прямо у моего уха вкрадчивый голос жреца. — Ты увидела?

Оказывается, он подошел совсем близко, и от исходящего от него запаха белого мускуса, бергамота, грейпфрута и миндального ореха подкашиваются ноги. Все девушки стоят, прижимая к своим обнаженным грудям цветы. Все, кроме меня! А я совершенно не представляю, какой цветок мне нужно сорвать!

Но у меня не поворачивается язык сказать при всех, что я ничегошеньки не увидела, поэтому я уверенным шагом иду к алтарю и срываю… пушистый нежно-розовый шарик маргаритки.

Все-таки меня зовут Маргери, быть может…

Под насмешливыми взглядами послушниц независимо направляюсь к своему месту, уже зная, что ошиблась.

— Маргери, уверена? — с обманчивой мягкостью останавливает Джерт и я готова сквозь землю провалиться. — Хорошо посмотрела?

Но я не покажу ни этим язвительным девушкам, ни великолепному жрецу своей слабости, своей неуверенности!

— Да, уверена! — бесстрашно отвечаю.

— Ну что ж… — голос жреца патока, мед, который мне запрещено есть. — Давай посмотрим вместе…