Дочь леса

Змей продолжил свой путь и наконец оказался на покрытом белыми сугробами лугу, отделявшем башни от крепостных валов. Вдалеке виднелась брешь в куполе, наполовину заделанная известковым раствором. Пифон поглядел на огромные строительные леса, возведенные на валу, и недовольно стрельнул языком. Вернуться этим путем не получится. Извиваясь, он прополз по лугу, оставляя на снегу странные волнообразные следы (на следующий день зеваки увидят их и станут недоумевать), и покинул город через ворота. Затем змей пересек огромную равнину, на которой стояла Гиперборея, и достиг первых невысоких холмов, что, поднимаясь все выше и выше, постепенно переходили в горы. Предрассветный сумрак понемногу рассеивался, а он скользил по облаченной в белое долине, направляясь к Рифейским горам. В небе уже поднималось молочно-белое зимнее солнце, когда Пифон достиг замерзшего озера у подножия ледника. Его чешуя царапала ледяную гладь, под которой угадывались глубокие черные воды. Он остановился посреди озера, свернул свое огромное тело в кольца, опустил на них голову и стал ждать. Придется еще немного поиграть с судьбой, прежде чем он вернется в свое уединенное убежище в горах, где ход времени измерялся лишь редким появлением караванщиков.

Алькандр

На вершине тюрьмы Экстрактрис звучало, не прекращаясь ни на секунду, ритмичное постукивание: по узорчатой мозаике пола туда-сюда топали сапоги. Алькандр расхаживал по покоям начальника тюрьмы, обитавшего теперь в одной из камер где-то на нижних этажах. Разговор, к которому готовился темискирский эмиссар, имел огромное значение для его будущего. На мгновение Алькандр остановился, поглядел на раскинувшийся за окном пейзаж – покрытые инеем башни, озаренные вечерним солнцем, – и снова стал ходить по комнатам. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы не наделал столько ошибок.

Первой его ошибкой стал пожар, в результате которого оказался поврежден купол. Температура в городе опустилась так низко, что рабочие больше не могли заделывать брешь, так как раствор для каменной кладки застывал на морозе. После декады упорного труда они в конце концов отступились и ушли со стройплощадки. Их труд остался незавершенным: адамантовый купол перечертила широкая темная трещина, частично скрытая строительными лесами. Осталось заполнить половину этой бреши, по форме напоминающей треугольник с длинным основанием, сквозь которую задували ледяные ветра. Воспользовавшись всеобщим хаосом, кланы захватили все таможенные посты. В настоящее время бандиты контролировали всех, кто приезжал в город и покидал его, а также прибрали к рукам снабжение. Товары первой необходимости продавались по баснословным ценам. Над Гипербореей нависла угроза голода.

Вторую ошибку Алькандр совершил, позволив Арке сбежать. Он не ждал, что после обрушения башни девчонка решит покинуть Гиперборею. У него ушло несколько дней, чтобы окончательно удостовериться в ее отъезде. С каждой минутой расстояние между ним и Аркой увеличивалось, и Алькандр начинал беспокоиться. Он оставил надежду послать в погоню Силена, потому что при жизни лемур никогда не бывал в Рифейских горах, к тому же еще окончательно не восстановился после полученных повреждений. Стремясь ускорить регенерацию лемура, Алькандр поместил его в магико-лечебный чан, стоявший в занимаемых им сейчас покоях. Из желеобразной жидкости показалось неподвижное лицо, глаза существа следили за мечущимся хозяином. Потребуется еще несколько дней, чтобы жизненно важные органы лемура восстановились в полной мере. У Алькандра не осталось выбора – следовало отправить за Аркой кого-то другого.

О своей третьей ошибке он узнал только что.

– Сколько месяцев? – спросил он, не переставая расхаживать из стороны в сторону.

Из темного угла комнаты донесся глухой голос, в котором прозвучали металлические нотки:

– Два.

– Значит, у меня еще есть время, чтобы найти какое-то решение. Мне нужна Барсида.

– Господин, ее помощь будет ничтожно мала по сравнению с опасностью, которую будет представлять этот ребенок, если родится.

Алькандр бросил взгляд в угол комнаты, откуда шел голос. Из полумрака появилась человеческая фигура, только некоторые части тела у нее были металлические. Одной рукой она держала свою вторую, демонтированную руку и носила железную маску, на которой обозначались невыразительные черты лица. Темные прорези глазниц придавали ей загадочный вид. С тех пор как Алькандр дал ей эту маску, Пентесилея ни разу ее не снимала. Обратной стороной медали было отсутствие у Алькандра возможности наблюдать за выражением ее лица. Беременность Барсиды грозила стать настоящей проблемой, и Алькандр задавался вопросом, не чувствует ли амазонка угрозы со стороны этого будущего ребенка.

– Я подумаю об этом, – проговорил он. – Уже достаточно стемнело, идем.