Дочь леса

В тот же миг в нескольких шагах от них раздалось несколько глухих ударов. Ластианакс повернул голову и увидел совсем рядом трех птиц рух.

– Родоп нас догнал, нужно уходить, – настойчиво проговорил он.

– Я не могу… – выговорила Пирра. – Уходи, прячься.

Ластианакс накрыл их обоих крыльями. Он чувствовал, как протестующе стонет механизм, когда орихалковые перья образовали кокон. По крыльям застучали дротики. Ластианакс ни разу в жизни не попадал под дождь, но он подумал, что его нынешние ощущения похожи на то, как если бы они укрылись под крышей во время бури. Лицо Пирры, искаженное от боли, оказалось совсем рядом с его лицом. Он почувствовал, что она пытается что-то ему сказать.

– Я тебя люблю.

Ластианакс так мечтал услышать из ее уст эти три слова, что удивился тому, насколько просто и естественно они прозвучали. Поскольку это была его последняя возможность так поступить, молодой человек начал целовать веки девушки, ее щеки, губы. Она отвечала на его поцелуи. Каждая секунда словно превратилась в вечность. Орихалк продолжал гнуться под ударами дротиков. Магу казалось, будто каждый раз, когда по механизму попадает метательный снаряд, его самого бьют по спине молотком; с каждым мигом дротики ударяли все ближе к защитной печати на браслете-крыльях. С минуты на минуту металл не выдержит.

Он готовился получить очередной удар, как вдруг раздались какие-то крики и грохот, перемежаемые яростными шепелявыми восклицаниями. Не смея поверить своим ушам, Ластианакс обернулся и силой своей анимы чуть раздвинул крылья, чтобы образовалась узкая щель. На канале группа напокцев противостояла трем птицам рух и их всадникам. Уроженцы Напоки сражались щитами и саблями, выглядевшими так, словно в последний раз владельцы пускали их в ход еще во время осады их города. В центре отряда находились Комозуа и Лофадь.

– Что происходит? – прошептала Пирра.

– Это мой отец!

Ластианакс никогда не думал, что в один прекрасный день произнесет эту фразу с такой гордостью. Воспользовавшись тем, что темискирцы отвлеклись, маг отломал крылья от своей груди и одним накрыл Пирру, а другое использовал как щит и присоединился к сражению. Подняв из замерзшего канала огромную волну, он обрушил ее на одну из парящих над ними птиц рух, и хищницу сковало льдом. Две оставшиеся отлетели в сторону.

Вдруг небо заслонила какая-то тень. Сначала маг подумал, что темискирцы прислали подкрепление, но нет: прилетели Барсида с Петроклом и на своей птице рух атаковали вторую хищницу. В небе над каналом завязалось воздушное сражение. Третья птица рух темискирцев тут же набрала высоту. На ней, за спиной солдата-птицелова, правящего крылатой хищницей, сидел Родоп. Ластианакс слышал, как темискирец кричит:

– Их слишком много, нужно вызвать подкрепление!

– Нет! – возразил Родоп. – Если их сейчас отпустить, мы уже никогда не найдем живую лазурь!

Он заметил Ластианакса, уже успевшего присоединиться к напокцам, и указал на него пальцем:

– Схватить его!

Ошеломленный юноша наблюдал, как хищница пикирует к нему. Когда птица уже протянула к нему когтистые лапы, отец бросился к Ластианаксу и оттолкнул его. Когти птицы рух сжались, и она взмыла вверх, унося с собой Лофадя.

– ПАПА! – пронзительно завопил юноша.

Сидящий в седле Родоп понял, что птица по ошибке схватила Лофадя; лицо тренера перекосилось от ужаса. Маг расхохотался.

– Это твой папочка, Ласт? Сдавайся, или я сброшу его вниз!

Внезапно стало очень тихо. Барсида и Петрокл, занятые второй птицей рух, секунду назад скрылись за соседними башнями. Теперь слышалось только хлопанье крыльев хищницы, на которой сидел Родоп. Ластианакс посмотрел на отца – лысый череп Лофадя блестел от пота. Тренер взмахнул саблей, которую по-прежнему сжимал в руке.

– Не флуфай его, Лафт! – закричал он.

Ластианакс покачал головой и выпустил из рук кусок орихалка.

– Хорошо, – сказал он. – Сдаюсь.

Несмотря на разверзшуюся под ним пропасть и сжимающие его когти, Лофадь вдруг стал очень спокоен.

– Я голфусь тофой, фынок! – прокричал он. – Скафи тфоей маме, фто я ее люфлю!

Прежде чем Ластианакс успел что-то сделать, тренер вонзил свою саблю в грудь птицы рух, и та истошно завопила от боли. Крылья хищницы замерли, и она начала падать, увлекая за собой троих людей. Ластианакс, отчаянно крича, бросился к парапету. Он не мог поверить, что это его отец стремительно уносится вниз вместе с птицей рух, падает среди каналов и башен, а потом разбивается о землю на первом уровне. Это невозможно. Это просто невозможно. Отец не мог так просто умереть.

Арка

Двумя часами ранее

Арка смотрела на повелителя лемуров.