Дочь леди Чаттерли

Сэр Артур без устали экспериментировал над внешностью капитана Тэлбота. В огне Колин потерял зрение, однако ему постоянно делали солевые компрессы, и он уже вполне прилично видел. Впереди были месяцы или даже годы боли и страданий. Предстояла пересадка кожи, операция на веки. Нескоро, ох, нескоро сможет вернуться он к нормальной жизни. И, несмотря на это, Колину претило прибегать к услугам очаровательных компанейских девушек, в обязанность которых входило развлекать жестоко изуродованных офицеров, то есть сопровождать их в кино, на танцы, на прогулки. Клэр как-то намекнула Ивлин, что той бы не мешало последовать примеру таких девушек — они никогда и вида не подадут, что их пугают любо отталкивают изуродованные войной лица их кавалеров.

— Я попытаюсь, попытаюсь сделать над собой усилие и… Да, да, я обязательно попытаюсь, — жалко твердила Ивлин. — Ты же знаешь, как я его люблю.

В этом признании в любви было столько отчаяния.

Клэр сейчас ехала в госпиталь проведать Колина. Мисс Элертон позвонила ей домой и сказала, что капитан Тэлбот очень хочет ее повидать.

— По-моему, он хочет что-то с вами обсудить, — предположила мисс Элертон. — Он чем-то очень встревожен, а поэтому, Клэр, прошу вас, приезжайте как можно скорее.

— У меня осталось несколько отгулов. Приеду в конце недели, — ни минуты не раздумывая, сказала Клэр.

Колин сидел в гостиной для офицеров в отделении пластической хирургии. Руки, которые обгорели меньше, чем лицо, уже совсем освободили от бинтов, и он курил сигарету. Клэр обратила внимание, что у него на голове начали расти волосы. Бедняжка, думала она, красавцем его, разумеется, не назовешь, однако под этими безобразными шрамами скрывается его прежняя душа — душа того самого Колина, которого я ценю и уважаю. Редкая у него душа — недаром и здешний медперсонал его боготворит.

Колин громко и радостно поздоровался с Клэр. Она отметила, что ему уже удается четко выговаривать слова.

— Как хорошо, что ты приехала, моя дорогая…

Девушка сняла пальто и протянула ладони к огню. На улице стоял промозглый холод, и она была рада теплу и уюту комнаты. Один из больных, читавший в кресле газету, поднялся, поздоровался с Клэр и вышел в коридор.

Колин рассмеялся. Клэр была поражена, что этот человек после долгих страданий не потерял способности смеяться.

— Мне кажется, он думает, что ты моя подружка, поэтому и решил проявить тактичность.

— Чудак. — Она улыбнулась. — Что слышно от Ивлин?

— О ней-то я и хочу с тобой поговорить, — тихо сказал Колин и вместе со стулом подвинулся поближе к Клэр. Он предложил ей сигарету и, свернув бумажку, потянулся к камину за огоньком

Его очки упали на переносицу, и Клэр увидела воспаленные глаза Колина. Они глянули на нее точно из другого мира Это были живые глаза на застывшем, как маска, лице. Бедный, бедный Колин!.. Он поправил очки и спросил не без юмора:

— Я очень красив, да?

— Ты же знаешь, я не обращаю на это внимание. Пойми, для меня не имеет значения твой внешний вид. Для меня ты всегда останешься Колином.

— Если бы и Ивлин так думала…

В его голосе было столько отчаяния.

У Клэр сжалось сердце.

— В чем дело, Колин?

— Дело в том, что ее хотят отправить на Мальту. Разумеется, она может остаться в Англии под предлогом, что ей нужно ухаживать за больным мужем. Сэр Артур сказал мне, что я по крайней мере еще целый год буду болтаться между операционными столами. Ивлин собирается обратиться к начальству с просьбой, чтобы ее никуда не посылали, но я считаю, ей нужно уехать. И чем дальше, тем лучше. А как считаешь ты, Клэр?

Клэр подалась к камину — ей все никак не удавалось отогреть руки.

— Не знаю. Что-то мне не верится, чтобы она захотела уехать от тебя.

— Она не хочет. Ивлин нежна и заботлива, но я все равно считаю, что нам следует на какое-то время расстаться. А там, глядишь, я обрету более презентабельный вид.

И снова у Клэр сжалось сердце. Ужасно, ужасно слышать это. Да, ей очень жаль несчастную малышку Ивлин, — жаль за то, что она так и не смогла себя преодолеть. И тем не менее она на нее сердита — могла бы хотя бы скрывать от Колина свое отвращение.

Словно прочитав мысли девушки, Колин поспешил заверить ее, что Ивлин ни в чем не виновата. Это решение он принял сам, обдумав как следует сложившуюся ситуацию.

— Понимаешь, раньше я пытался убедить себя, что мое уродство никак не сказалось на отношении Ивлин ко мне. Что она все так же пылко меня любит. Сейчас я в этом не уверен.

— Ты не прав, Колин. Ты…

— Подожди, подожди. Я не нуждаюсь в утешении, — раздраженно перебил он ее. — Возможно, виновата моя сверхчувствительность. Дело в том, что в последнее время отношение Ивлин к мне претерпело серьезные изменения.

— То есть?