Дочь колдуньи

– Вот увидите: они не успокоятся до тех пор, пока не перевернут каждый овечий череп на острове, – сказал мистер Дункан и сам громко рассмеялся своей шутке.

Утрата слушала это без особого интереса, но теперь ее осенило: если все островитяне отправились на поиски сокровищ, значит никто не придет на пристань встречать пароход. Останутся лишь те, кто там работает, а им будет не до нее, и они не станут ни шептаться у нее за спиной, ни показывать на нее пальцем. Девочка вдруг поняла, что больше всего она боялась вызывающих любопытных взглядов.

Утрата глубоко вздохнула и поднялась на ноги. И тут на горизонте показался пароход. Кровь бросилась девочке в лицо. Она все еще не могла решиться, ей все еще было страшно, но и тянуть дольше было нельзя. Утрата кинулась было бежать, но через несколько шагов снова замерла на месте, будто наткнувшись на стену.

Тим и Джени послали ей подарки. А что она может подарить им? Ничего, ведь у нее нет ничего своего. Но тут Утрата вспомнила, как в первый день нашла на берегу осколок скалы с отпечатавшимся на нем листом. Тогда он Джени понравился. Хотя настоящие цветы, наверное, были бы лучше? Она знала место, где росли очень красивые цветы – на болотце у ручья. Утрата иногда собирала их там для Анни. Но у какого ручья? Девочка в панике огляделась по сторонам: огромный утес вдруг показался ей совсем незнакомым, точно чужая земля. Наконец Утрата отыскала цветы, ее душили слезы, а руки так дрожали, что она с трудом могла их срывать. Она рвала цветы охапками – чем больше, тем лучше. Девочка выпрямилась и увидела, как пароход пересекает бухту. Он был почти у мыса.

Спохватившись, Утрата бросилась вниз по склону, а потом припустила по дюнам. Она оцарапала коленку, когда перелезала через каменную стену. Кровь из ранки текла в сапог, но девочка продолжала идти по болоту. Когда она добралась до вершины хребта, пароход уже вошел в гавань. Утрата на минуту застыла, не в силах отвести от него глаз. Кровь стучала у нее в висках, во рту пересохло, каждый вздох резал горло ножом. Утрата облизала губы и помчалась вниз с горы. Ноги у нее подгибались, как ватные, а небо и горный склон прыгали перед глазами. У девочки не хватило сил перепрыгнуть ручей у разрушенной фермы и она перешла его вброд, оступаясь на скользких камнях. Добравшись до противоположного берега, Утрата упала ничком в топкую болотистую землю и помяла цветы.

Она лежала, не в силах пошевелиться. У нее не осталось ни воли, ни сил. Вот так бы и лежать здесь всю жизнь, ногами – в холодном ручье, а лицом на земле. К девочке подкралась успокоительная дрема, благословенный покой… Чтобы встать, Утрате пришлось бороться с самой собой против себя самой. Она заставила двигаться сначала одну ногу, потом другую. Ноги подкашивались, и казалось, ступни могли вращаться. Голова кружилась.

Утрата выбралась на мощеную дорогу и побрела по ней вниз. Ноги шли сами собой – бум, бум по камням. Девочка обогнула школьное здание и снова увидела пароход. На пристани было совсем мало людей. Почтовый фургон, мистер Дункан, мистер и миссис Тарбутт. С ужасом Утрата увидела, что миссис Тарбутт машет рукой. На прощанье.

– Джени, – всхлипнула Утрата. – Джени!

Она добежала до пристани. Слишком поздно! Уже подняли трап, и какой-то мужчина отвязывал канат от швартовной тумбы. Сквозь пелену слез Утрата с трудом различала пароход.

Джени и Тим стояли на палубе. Они махали миссис Тарбутт, но не замечали Утрату.

– Подождите! Подождите! – пыталась крикнуть девочка. – Посмотрите сюда, вот же я…

Но из пересохшего горла вырывался лишь хриплый шепот. Сейчас они уплывут и так и не заметят ее. Мир закачался и поплыл перед глазами.

– Подождите. Подождите, пожалуйста!

Утрата на миг смутилась. Это был не ее крик. Она не могла кричать. И утереть себе глаза она тоже не могла – ведь в руках у нее были цветы. Девочка не сводила глаз с парохода и лишь недоуменно моргала и мотала головой, чтобы смахнуть слезы.

Это кричал Тим. Он вцепился в моряка, поднимавшего трап, лицо его раскраснелось от возбуждения.

И, о чудо! – по крайней мере Утрата восприняла это как чудо – кто-то взял ее за руку.

– Что-то ты припозднилась, – проговорил мистер Тарбутт. – Маленькая девочка очень горевала.

На ватных неслушающихся ногах Утрата поднялась по трапу.

– Я знала, что ты придешь, – радовалась Джени. – Они говорили, что ты не придешь, но я знала.

– Я собрала для тебя цветы, – сказала Утрата и протянула девочке букет.

На большее не было времени. Да и ничего больше не надо было. Боль в сердце прошла. Утрата повернулась и стала спускаться по трапу, чьи-то руки перенесли ее на берег.

– Посмотри, пап, она принесла мне цветы, – сказала Джени отцу.

– В самом деле. А теперь она машет тебе с берега, помаши и ты ей – на прощанье.

– Я не могу, букет мешает.