Дочь Голубых гор

Кельты показывали друг другу на оружие чужеземцев. У каждого наездника к левому бедру был прикреплен большой чехол, очевидно, вмещавший и лук и запас стрел с губительными трехгранными наконечниками. К правому бедру были пристегнуты кожаные ножны с коротким мечом с бронзовой рукояткой, а за пояс заткнут целый набор смертоносных ножей. И ко всему еще у троих за спиной были торбы, где, несомненно, также могло быть оружие.

Четвертый, предводитель, ехал на гордом скакуне с щетинистой, торчком гривой, которая подрагивала в такт его размашистым шагам. Когда они приблизились к глазеющей на них толпе, он пришпорил своего коня и смело поскакал вперед, держа одну руку над рукояткой меча.

– Мы путники, и я требую для нас должного гостеприимства, – воскликнул предводитель. Он говорил на их языке с каким-то гортанным акцентом, понять его было довольно трудно. Но ни один кельт не мог бы отвергнуть традиционный призыв к гостеприимству.

– Добро пожаловать, – ответил старый Дунатис. – Вы получите у нас и кров, и еду.

Четверо всадников с быстротой молнии въехали в кельтское селение.

Валланос побежал за шахтерами. Было совершенно ясно, что это не группа обычных торговцев, и Таранис хотел, чтобы все, кто может держать оружие в руках, немедленно вернулись в поселок. Так, на всякий случай.

– Кто ваш вождь? – спросил человек на сером скакуне. Его глаза осматривали толпу, ни на ком, однако, не задерживаясь.

«Какие темные, темные глаза, – восхитилась Эпона. – Он походит на ястреба, которого никто не может приручить».

Таранис шагнул вперед.

– Я вождь племени. – В руке у него был обнаженный меч.

Всадники вели себя так, точно не чувствовали никакой угрозы.

– Хорошо, мы приехали по торговым делам.

Ничто в этих четверых не напоминало обычных торговцев, хорошо известных в Голубых горах.

– Вам нужна соль? – спросил Таранис, даже не пытаясь скрыть свое изумление.

Легким движением всадник перекинул ногу через шею коня и соскользнул наземь. Он взглянул на меч, который держал вождь. В густой каштановой бороде сверкнули ряды белых зубов.

«Какие крепкие зубы и все целы», – произнес какой-то голос в голове Эпоны.

– Не соль, – сказал иноземец Таранису. – У вас есть железо. Есть очень хороший кузнец. Даже к нам на восток дошла весть о вашем кузнеце, вашем железе. Мы хотим менять мечи на золото.

Старейшины обменялись понимающими взглядами.

Иноземец стоял прямо перед Таранисом: он протянул вперед правую руку, показывая, что в ней нет никакого оружия. После недолгого колебания Таранис убрал меч в ножны. Иноземец слегка наклонил голову, давая знак, что готов обменяться приветственными поклонами, однако, видя, что Таранис не делает никакого ответного жеста, тут же поднял голову.

– Я Кажак, сын Коляаксеса, Повелитель лошадей, – провозгласил он громким голосом. В ответ Таранис назвал свое имя, и оба они обменялись рукопожатием.

Эпона стояла достаточно близко, чтобы чувствовать сильный мужской запах, исходивший от тела Кажака. Не такой острый и мускусно-пряный, как тот, что исходил от Меняющего Обличье, просто сильный запах человеческого и лошадиного пота. Но в горах, где много воды, кельты привыкли к частому купанию, они давно заметили, что немытое тело дурно пахнет, и поэтому встречают всех гостей водой для омовения. Однако Эпоне запах Кажака не показался таким уж неприятным. Это был скорее лошадиный, чем человеческий запах.

Кажак озирал толпу надменным взглядом, свысока, как если бы еще сидел на коне. Большинство кельтов были выше его ростом, но он смотрел на них, как смотрят вдаль, привыкнув к бесконечным просторам.

После обмена именами было вполне прилично осведомиться, к какому племени принадлежит чужеземец, услышав ответ, все его слышавшие на короткий миг замолчали.

– Кажак – скиф, – звенящим от гордости голосом объявил приезжий

Скиф! Один из диких кочевников, живущих в отдаленных степях, один из тех грозных воинов, которые прокатились могучей волной по многим восточным землям, изгоняя их законных владельцев, безжалостно попирая существовавшие в течение многих поколений традиции оседлой жизни и возделывания земли. Скифы одержали верх даже над киммерийцами, которые славились как бесстрашные воины, оттеснив их в горы и долины, где прежде жили различные племена этого народа.

Слава о скифах докатилась даже до Голубых гор; сидя вокруг домашних очагов, кельты поговаривали об этих грабителях с берегов Черного моря, дикарях, применявших новые способы ведения войны в Галиции, Фракии и даже Анатолии. Иногда скифы объединялись с ассирийцами, которые переняли у них умение ездить верхом на лошадях и пользоваться луком; а случалось, они посылали своих наемников в ассирийское войско. Делая набеги с того места, где восходит солнце, они наводили ужас своей жестокостью на многие, известные кельтам народы.

И вот скиф спокойно стоит возле своего коня в их горном поселке, предлагая золото в обмен на их железо.

Кельты смотрели на него с раскрытыми от удивления ртами.