Дочь генерала

— Это входит в общий сценарий для создания ощущения опасности и реальности. Мы ведь не знаем, в чем она находила удовольствие и какие вычурные сексуальные картины рисовало ее воображение. Это дело сугубо личное, глубоко интимное. Вспомни свои фантазии подобного рода и представь, что о них сказал бы посторонний человек. Люди ее типа получают полное удовлетворение лишь от собственной изощренной игры воображения, независимо от того, есть у них партнер или его нет. Я склонен предположить, что все увиденное нами на шестом стрельбище от начала до конца было придумано и осуществлено самой Энн Кэмпбелл, а не ее партнером или насильником.

Синтия молчала, и я продолжал развивать свою версию:

— Очень похоже, что в процессе сексуального акта партнер увлекся и ненароком придушил ее до смерти. А может быть, сделал это нарочно, в момент ярости. Насильник, незнакомец, задумавший изнасиловать свою жертву и убить ее, не стал бы подкладывать под шнур трусики.

— А что, если партнер заранее задумал ее убить? А она была уверена, что все происходящее — только игра?

— И такое не исключено.

— Я все думаю об этом подвале в ее доме, — продолжала Синтия. — Ведь наверняка кто-то из мужчин, побывавших там, мог желать ее смерти из чувства ревности или жажды мести. А может быть, она кого-то из них и шантажировала.

— Абсолютно верно. Она представляла собой потенциальную жертву преступления на сексуальной почве. Нам недостает информации. Запиши все свои предположения, договорились?

Синтия кивнула, но ничего не сказала, явно потрясенная открывшейся ей новой стороной человеческой жестокости и сексуальной изощренности. Видимо, раньше ей не доводилось расследовать изнасилования, заканчивавшиеся убийством. Конечно, ей приходилось видеть женщин, страдавших от грубости мужчин, но она относила эти случаи к разряду исключительных и не делала для себя обобщающих выводов. Поэтому-то еще и не возненавидела мужчин. Но со временем такое вполне могло с ней случиться.

— Что это за история с Нили? Кто этот парень? — спросил я.

— Один молодой курсант из пехотного училища. Он влюбился в эту медсестру и однажды ночью вздумал объясниться ей в своих чувствах, когда она выходила после работы из больницы. Видимо, дело зашло слишком далеко. В общем, он во всем признался и раскаялся и теперь получит от пяти до десяти лет.

Я кивнул. В последнее время стало модным, чтобы преступник каялся и извинялся за содеянное перед жертвой, ее родственниками или перед своим командиром. Такая практика была скорее в японском, чем в английском духе, но ничего дурного я в этом не находил. По иронии судьбы, подобную практику ввел в гарнизоне и генерал Кэмпбелл.

— Боже милостивый! — воскликнул я. — Не хотел бы я оказаться на месте того парня, которому придется извиняться перед генералом за изнасилование и убийство его дочери.

— Да, ему трудно будет подобрать нужные слова, — согласилась со мной Синтия. — Так мы вернулись к версии об изнасиловании и убийстве?

— Возможно. Но это могло быть и убийство в первую очередь, а уж потом изнасилование. Обсудим проблемы некрофилии?

— Нет, с меня достаточно.

— Аминь! — Впереди я заметил очертания большого зеленого навеса из брезента наподобие шатра для пикников: это эксперты оградили таким образом место преступления, чтобы сохранить улики.

— Я признательна тебе за доверие, которое ты выразил по отношению ко мне в разговоре с Карлом, — сказала Синтия.

Я уже забыл, что говорил Карлу, так что опустил этот момент и заговорил о другом:

— Карл настаивает на том, чтобы мы с тобой воссоздали всю сцену происшествия, включая палаточные колышки, веревку и все прочее. Так что ты теперь Энн Кэмпбелл.

Она немного подумала и сказала:

— Хорошо. Мне не привыкать.

— Отлично. Тогда не стоит откладывать эксперимент в долгий ящик, — заявил я.

Мы подъехали к месту преступления, и Синтия затормозила возле микроавтобуса судмедэкспертов.

— Будем еще раз осматривать труп? — спросила она.

— Нет, — ответил я. Труп уже начал раздуваться и попахивать, а мне, как это ни странно звучит, хотелось запомнить Энн Кэмпбелл такой, какой она была.

Глава 11

На шоссе, ведущем к полигону, стояло около дюжины автобусов и легковых машин, принадлежащих лаборатории СКР и местной военной полиции.

Мы с Синтией пошли по дорожке из зеленого брезента к открытому павильону.

Легкий ветерок, пахнущий сосновой смолой, несколько смягчал полуденную жару.

Смерть не повод для приостановки военных занятий, и жизнь на стрельбищах по обе стороны от нас продолжалась своим чередом, независимо от происшествия на стрельбище номер шесть. Резкие дробные звуки выстрелов из винтовок «М-16» навевали неприятные воспоминания. Однако на фоне случившейся с молодой женщиной трагедии они как-то бледнели и притуплялись. Рукопашные бои в джунглях остались в прошлом, а труп женщины был в настоящем. Для меня все еще хорошо закончилось, я выжил, а та, что лежала теперь от меня в пятидесяти метрах, была мертва.

Вокруг павильона и внутри него находилось по меньшей мере человек тридцать, и каждый был занят своим делом.