Дочь генерала

Подъезжая к поселку на колесах, я увидел впереди на встречной полосе бригаду ремонтников, обновляющих дорожное покрытие. Мне вдруг живо вспомнилось, как двадцать пять лет назад я впервые увидел здесь же, на шоссе, закованных в кандалы каторжников. Эти грязные и сгорбленные арестанты, скованные по ногам общей цепью, и их охранники в пропотелых рубахах армейского образца, с винтовками и ружьями в руках прочно засели у меня в памяти. Не думаю, что и в наши дни заключенных заковывают в ножные цепи, но тогда подобное зрелище вызвало у меня шок. Сперва я даже не поверил своим глазам: как может быть, чтобы у нас, в Америке, людей заставляли работать в кандалах под палящим солнцем, у всех на виду? У меня даже перехватило дыхание, словно бы кто-то двинул мне в солнечное сплетение.

Но того Пола Бреннера больше не существует. Окружающий меня мир стал терпимее и мягче, зато сам я зачерствел и заматерел. Правда, какое-то время, может быть, год или два, я и мир находились в гармонии, затем пошли каждый своим путем. Наверное, потому, что я слишком часто менял города и страны: сегодня — Джорджия, год назад — Брюссель, а завтра, может статься, Паго-Паго. Мне нужно было осесть на некоторое время в одном месте, найти себе женщину не на одну ночь, а хотя бы на неделю, на месяц.

Я проехал между двух ободранных сосен, к которым был приколочен намалеванный кем-то указатель с едва различимой надписью: «Сосновый Шепот», припарковал машину возле трейлера владельца гостиничного комплекса и стал внимательно осматривать свое алюминиевое жилище. Признаться, мне больше по душе деревянные нищенские лачуги с их плетеными креслами-качалками и кувшином маисового самогона на крыльце.

Я обошел трейлер, проверяя, не открыты ли окна и нет ли следов незваных гостей, побывавших здесь в мое отсутствие. Потом посмотрел, на месте ли приклеенные к двери и косякам волоски. Не то чтобы я нагляделся фильмов, в которых незадачливого полицейского то и дело лупят по голове дубинкой, едва тот переступает порог собственного дома; просто я прослужил пять лет в пехоте, причем год во Вьетнаме, и лет десять работал в Европе и в Азии, где имел дело с разного рода негодяями, начиная с торговцев наркотиками и контрабандистов оружия и кончая незатейливыми убийцами. Поэтому я хорошо усвоил некоторые правила, благодаря чему еще жив.

Войдя в свой передвижной домик, я оставил дверь распахнутой и закрыл ее, лишь убедившись, что, кроме меня, в нем никого нет. Затем я прошел в малый спальный отсек, где хранил оружие, деловые бумаги, шифровальные блокноты и прочие профессиональные аксессуары. Для пущей надежности я навесил на дверь спальни засов и замок, чтобы, кроме меня, никто, даже хозяин трейлера, не мог туда проникнуть, а ставни единственного окна промазал эпоксидным клеем. Итак, я отпер замок и вошел в спальню.

Она была меблирована стандартной мебелью, но я выписал в гарнизонной хозяйственной части раскладной столик и стул. На столик я поставил телефонный автоответчик, и сейчас его сигнальная лампочка призывно мне подмигивала. Я нажал на кнопку, и записанный на пленку гнусавый мужской голос произнес: «Для вас сообщение». Затем другой голос сказал: «Мистер Бреннер, это полковник Фоулер, гарнизонный адъютант. Генерал Кэмпбелл хотел бы с вами встретиться. Позвоните ему домой как можно скорее. Всего хорошего».

Не густо. Единственное, что я уразумел, это то, что полковник Кент наконец удосужился уведомить ближайших родственников убитой о случившемся, от себя добавив, что расследование ведет некий Бреннер из Фоллс-Черч и связаться с ним можно по такому-то номеру телефона. Спасибо, Кент.

Для генерала Кэмпбелла и его супруги времени у меня пока не было, так что я стер запись с пленки и забыл о ней.

Я достал из комода кобуру с автоматическим пистолетом «глок-9 мм» и вышел из комнаты, заперев дверь на замок.

В жилом отсеке я переоделся в голубой костюм из тонкого сукна, пристегнул к ремню кобуру, потом прошел на кухню и, прихватив с собой из холодильника баночку холодного пива, покинул трейлер. На этот раз я решил поехать на другом автомобиле, «блейзере», тем самым окончательно перевоплотившись в решительного борца с насильником и убийцей, хотя мне еще и предстояло, между прочим, завершить предыдущее задание.

По пути я сделал несколько глотков пива. В этом штате запрещено открыто употреблять алкогольные напитки из бутылок и банок в общественных местах. Но население трактует этот закон несколько иначе, а именно, что следует допить содержимое посудины до конца, если уж откупорил ее, и лишь потом выбрасывать в окошко.

Я завернул в пригородный поселок под названием Индиан Спрингз, отыскал нужный мне домик и посигналил, чтобы не вылезать из машины и не звонить в дверь. Из дома выглянула какая-то полная женщина, увидела меня, махнула рукой и исчезла. Через несколько минут появился сержант Далберт Элкинс, одетый в шорты и тенниску. На ногах у него были сандалии, а в каждой руке — по банке пива.

— Прыгай в машину, — сказал я ему. — Нужно навестить одного парня в гарнизоне.