Дочь фортуны

С момента, как приподнял эту красную ткань, Тао все любовался молодой особой, которая так удачно ему досталась. Эта любовь столь неожиданно захватила молодого человека: даже не представлял себе, что такие чувства могли существовать между женщиной и мужчиной. Никогда не слышал о том, чтобы любовь выражали подобным образом, только лишь читал несколько туманных рассказов в классической литературе, в которых девушки, как, впрочем, пейзажи или луна служили обязательными мотивами поэтического вдохновения. Тем не менее, полагал, что в реальном мире женщины являлись этакими рабочими лошадками и были нужны для воспроизведения потомства, как все те крестьянки, среди которых рос он сам, либо считались дорогими предметами украшения. Лин не подходила ни под одну из этих категорий, и представляла собой личность загадочную и непростую, способную своей иронией обезоружить молодого человека, а вопросами бросить настоящий вызов. Как никто, та заставляла его смеяться, выдумывала невероятные истории и провоцировала словесными играми. В присутствии Лин все, казалось, сияло неотразимым блеском. Необычайное открытие близости с еще одним человеком, стало, пожалуй, глубочайшим опытом в жизни мужчины. Встречи с проститутками случались вечно второпях, и с ними никогда не располагал достаточным количеством времени и должной любовью, что бы дало возможность глубже узнать каждую. Открывать глаза по утрам и видеть Лин, спящей под боком, само это уже побуждало смеяться от счастья и мгновение спустя содрогаться от тревоги. А если однажды утром она бы не проснулась? Стоило лишь себе представить сладкий запах ее пота в ночи любви, тонкую линию бровей, приподнятых в постоянном выражении удивления, и просто сказочную стройность талии молодой девушки, которая с невероятной нежностью вся к нему так и льнула. Ах! А этот смех обоих. Он был наилучшим, что только могло происходить, само беззаботное веселье настоящей любви. «Интимный дневник» пожилого наставника юноши, которые вызывали в годы созревания столько лишней восторженности, в час удовольствия оказались крайне полезными. Как и подобает молодой хорошо воспитанной девственнице, Лин отличалась скромностью поведения, но чуть только прошел первичный страх перед мужем, как лучшим образом проявила свою женскую природу, спонтанную и страстную. За очень недолгое время эта жадная до познаний ученица освоила двести двадцать два способа любить, и всегда была готова последовать им со всем сумасбродством, то и дело подсказывая своему мужу, какие иные позиции удалось еще изобрести. На счастье Тао Чьена утонченные познания теории, приобретенные в библиотеке его наставника, также включали в себя бесчисленные способы удовлетворить женщину, и он знал, что силе придается куда меньшее значение, нежели терпению. Пальцы учителя были натренированны для того, чтобы ощущать разный пульс тела и нащупывать даже с закрытыми глазами самые чувствительные точки тела; его теплые и уверенные руки, умеющие облегчать боль пациентов, стали для Лин источником нескончаемого наслаждения. Вдобавок обнаружил и нечто такое, чему его позабыл обучить почтенный «чжун и»: на самом деле в делах любви это оказалось лучшим афродизиаком. В постели оба могли чувствовать себя настолько счастливыми, что за ночь прочие жизненные неудобства изглаживались совершенно. Тем не менее, подобных неудобств было немало, как то стало очевидным совсем немного времени спустя.