Дочь фортуны

Тао Чьен взял довольно запутанный курс в Гонконг, вознамериваясь заново начать собственную жизнь. Теперь молодой человек был настоящим «чжун и», обученный традиционной китайской медицине лучшим наставником в городе Кантон. И должен был вечно благодарить духов его почтенных предков, которым удалось привести в порядок карму этого юноши таким славным способом. Первым делом, как сам решил, нужно было сойтись с женщиной, ведь уже давно минул тот возраст, в котором пристало жениться, вдобавок не особо и привлекала холостяцкая жизнь. Знак непритворной бедности – именно так в обществе относились к факту отсутствия супруги. Поэтому лелеял и вынашивал идею сойтись с миловидной молодой девушкой и непременно с красивыми ногами. Ее «золотистый ирис» не должен быть более трех или четырех дюймов (25,4 мм.) в длину, а на ощупь полагалось быть пухлым и нежным, точно дитя нескольких месяцев от роду. В юной особе его очаровывала походка последней своими лилипутскими ножками, что передвигались очень краткими и шаткими шагами, словно готовые вот-вот подкоситься и уронить их обладательницу, выступающие назад бедра и колыхающиеся точно тростник на берегу водоема в саду покойного наставника. Ненавидел огромные ноги, мышечные по фактуре и холодные на ощупь, каковые были у местных крестьянок. В своей деревне издалека видел несколько ослепительных девушек, настоящую гордость их семей. Таких, без всякого сомнения, могли удачно взять замуж. Но, лишь связавшись с проститутками из города Кантон, получил на руки пару и тех так называемых «золотистых ирисов» и мог восхищаться небольшими вышитыми тапочками, которые всегда их и прикрывали, ведь год за годом разрушающиеся кости выделяли дурно пахнущее вещество. Притронувшись к ним, понял, что изящество человека оказалось плодом постоянной боли, что придавало ногам еще больше ценности. Затем своим чередом появились и книги, посвященные описанию женских ног, которые и собирал при своей жизни его наставник. Все оказалось разделенным на пять видов и восемнадцать различных стилей так называемых «золотистых ирисов». Женщина вдобавок должна быть очень молодой, ведь красота – вещь не долгоиграющая; как правило, проявляется около двенадцати лет и оканчивается, лишь только юному созданию исполняется двадцать. Подобным образом учитель все это и объяснял. Недаром самые знаменитые героини китайской литературы умирали, достигнув пика своей высшей прелести; счастливицы еще те, которым удавалось исчезнуть из жизни, прежде чем то сделает с ними возраст и могли словно воскреснуть в самом рассвете своей непринужденности. К тому же, были и причины прагматические, по которым предпочитали девушку на выданье: она бы родила сыновей, настоящих мужчин, и было бы гораздо легче обуздать характер женщины, чтобы превратить последнюю в истинно послушную супругу. Ничего нет неприятнее визгливой женщины, видел уже несколько таковых, которые плевались и давали пощечины своим мужьям и детям, и даже на улице на глазах у соседей поступали схожим образом. Такое оскорбление, полученное от рук женщины, хуже всего остального подрывало авторитет мужчины. В запутанной дороге, что медленно вела молодого человека целых девяносто миль от Кантона до Гонконга, Тао Чьен все мечтал об этой девушке, удовольствии и детях, которых бы та ему родила. Снова и снова пересчитывал деньги в своем кошельке, будто с помощью подобной повторяющейся операции мог увеличить их количество, но со временем стало ясно, что о супруге с нужными качествами можно и не мечтать. Тем не менее, в какой бы крайней нужде он ни находился, все же не помышлял довольствоваться меньшим и провести остаток жизни рядом с супругой, обладающей громадными ногами и суровым нравом.