Дочь часовых дел мастера

– Девочки, что вы делаете в коридоре? Увиливаете от занятий? Знаете ведь, что скажет мисс Торнфилд.

– Да, мисс Рэдклифф, – в один голос ответили они.

– Ума не приложу, что вы здесь нашли интересного.

– Ничего, мисс Рэдклифф.

– Надеюсь, вы не корябаете мне стены клюшками для хоккея?

– Нет, мисс Рэдклифф.

– Ну тогда бегите, а я постараюсь не упоминать об этом нарушении дисциплины при мисс Торнфилд, когда она будет составлять список наказаний.

Ада услышала шелест поспешно удаляющихся шагов и удовлетворенно вздохнула.

– Вылезай, девочка, – сказала мисс Рэдклифф и тихонько постучала по стенке. – Ты ведь тоже какое-нибудь занятие пропускаешь.

Пальцы Ады уверенно нащупали в темноте замок, откинули крючок, и панель отъехала в сторону. Мисс Рэдклифф уже ушла – по крайней мере, ее нигде не было видно, – и Ада, торопливо выбравшись из укрытия, вернула панель на место, в который уже раз подивившись тому, как искусно она подогнана: ни шва, ни зазора. Если не знать, что она здесь, ни за что не догадаешься.

Мисс Рэдклифф сама показала ей этот тайник. Как-то раз она обнаружила Аду в библиотеке за тяжелыми парчовыми занавесками, где та пересиживала урок шитья, и велела прийти к ней в кабинет «для небольшого разговора». Ада приготовилась к хорошей головомойке, но вместо этого директриса предложила ей сесть туда, куда она захочет, и сказала:

– Я была ненамного старше, чем ты сейчас, когда попала в этот дом впервые. Мой брат и его друзья были уже взрослыми и не могли заниматься мною – у них не хватало времени. Мне, как они выражались, предоставили полную свободу, и, будучи от природы… – тут она замешкалась, – довольно любознательной, я пустилась в такие исследования, каких от меня никто не ждал.

Этому старому дому, продолжила она, несколько сотен лет, и построили его в такие времена, когда у многих людей были особые причины искать убежища. Тут она пригласила Аду пойти за ней и, пока внизу девочки пели «Оду к радости» Бетховена, показала ей тайник.

– Не знаю, как у вас, мисс Лавгроув, – сказала она тогда, – а у меня в жизни случались такие минуты, когда очень нужно было исчезнуть.

Ада поспешила по коридору к центральной лестнице. Но пошла не вниз, на урок музыкального образования, а совсем в другую сторону, в мансарду, к двери с надписью «Восточный лофт», – это был дортуар, который Ада делила с другой пансионеркой, Маргарет Уортингтон.

Времени у нее было совсем мало; урок музыкального образования надолго не затянется, и девочек скоро отпустят. Ада встала на колени рядом с кроватью и отбросила льняной подзор. Чемодан был на месте, там, где Ада его оставила, и она осторожно выдвинула его наружу.

Ада подняла крышку, и из глубин чемодана на нее глянул крошечный пушистый комочек, разинув ротик в безмолвном жалобном «мя-а!».

Она посадила котенка в ладошку и прижала его к себе.

– Тише, тише, маленький, – шептала она в теплое местечко между его ушками. – Не бойся, я здесь.

Котенок, меся бархатными лапками ее платье, пустился в долгий горестный рассказ о голоде и нужде; Ада улыбнулась и, опустив руку в карман фартучка, купленного мамой в «Хэрродсе», достала оттуда баночку сардинок, которые незадолго до того утащила с кухни.

Покуда котенок разминал лапки, бродя по полу между ковром и стеной, словно гепард по саванне, Ада вскрыла баночку и выудила из нее скользкую рыбку. Держа ее в вытянутой руке, она тихонько позвала:

– Эй, Били, сюда, котенок.

Били подковылял к ней и тут же истребил болтавшуюся у него перед носом сардинку, потом еще одну, и так до тех пор, пока баночка не опустела; тогда он принялся жалобно мяукать, и Ада поставила баночку перед ним на пол, а котенок, опустив в нее мордочку, стал лакать рыбный сок.

– Ах ты, маленький обжора, – в полном восхищении сказала девочка. – Посмотри, какая у тебя теперь мокрая мордочка.

Неделю назад Ада спасла Били жизнь. Прячась от Шарлотты и Мэй, она забрела на дальнюю сторону луга, с задней стороны дома, где река делала петлю вокруг небольшой рощи и скрывалась из виду.

Вдруг она услышала за деревьями какой-то шум, почему-то вспомнила о праздниках в Бомбее, пошла вдоль берега, обогнула рощу и очутилась на поляне, где, как оказалось, стояли табором цыгане. У них были повозки и костры, лошади и собаки; ребятишки бегали, запуская в воздух змея с длинным хвостом из разноцветных лент.

Тут она заметила чумазого мальчишку, который в полном одиночестве шел к воде. На плече у него был мешок, а еще он насвистывал песенку, которую Ада почти узнала. Сгорая от любопытства, Ада пошла за ним. Она притаилась за деревом и стала следить за мальчишкой, который доставал из мешка какие-то штучки и опускал в воду. Сначала она подумала, что он полощет маленькие одежки, как делали люди во время праздника Доби Гхат в Бомбее. И лишь услышав первый тоненький писк, она поняла, что из мешка достают вовсе не одежду и стирка тут ни при чем.

– Эй! Ты! Что ты делаешь? – закричала она, подбегая к мальчишке.

Удивление мальчишки было заметно даже сквозь грязь на его лице. Ада дрожащим голосом продолжала требовать объяснений: