Дочь Азраи

Роман, с облегчением вздохнул. Ему до чертиков надоело таскаться за Генкой по всем пляжам Севастополя и Балаклавы, еще и угадывать когда того черти к морю понесут. Дядя уж слишком завис на этих русалах. Бабки конечно можно срубить отпадные, но пока они им явно не светят. И так хорошо заработали на фотках. Правда, чудак дедок долго их изучал на факт подделки, но потом — таки купил. А вообще они похожи этот америкашка и Генка — оба двинутые на хвостатых. Интересно, дедок тоже втрескался в какую-то хвостатую девицу? Чем еще можно объяснить, что за одно фото и пленки американец отвалил как за новую шхуну?

Глава 9

Гена стал приходить каждый день в голубую бухту, с чаем или кофе, с бутербродами или конфетами. Людей на пляже почти никогда не было, и они могли общаться, почти не опасаясь посторонних глаз. Странно и одновременно удивительно было вот так запросто общаться с русалкой. Разрыв шаблона каждый день.

Они легко болтали, обо всем и ни о чем. Гена активно рассказывал Ольге о Севастополе, своем родном городе, Ольга ему о Черном и Азовском море. Может, это было и глупо, но она каждый день уговаривала себя не плыть, осознавая присутствующий риск, но все равно плыла. Она почему-то довольно быстро перестала его опасаться, и признала в нем друга. А именно друга, как оказалось, ей и не хватало.

Он ничего не просил, просто общался с ней час-два и уезжал домой. Ольга быстро привыкла к нему и уже не собиралась уплывать. Ей было хорошо здесь. Огромное море в ее распоряжении, и друг на берегу. Она дала ему адрес мамы, и в один из визитов он ей принес бумагу и ручку — она написала ей письмо. Стоило это сделать давно, мама ведь волнуется.

Однажды в середине ноября Гена неожиданно спросил Ольгу.

— А тебе не холодно?

— Нет, — Ольга недоуменно на него посмотрела. Она уже привыкла, что температура воды 5–6 градусов для нее нормальная, и уличная такая же пусть и с ветром ее почти не смущала. Однако Гена был в куртке, штанах, ботинках…Мда, похоже ему прохладно даже в таком виде на побережье.

— Ты смотришься такой хрупкой, такой беззащитной… и мне постоянно кажется, что тебе очень холодно…

— Ты ошибаешься, — со смехом ответила Ольга. — Мне ничуть не холодно. Не переживай.

— А что будет зимой? — осторожно спросил Гена.

— Не знаю, — пожала плечами Ольга, зимой я здесь еще не жила.

— Как так?

— Вот так. — Ольга, вздохнув, рассказала, что стала русалкой недавно, да и как не рассказать, если письмо маме-человеку отправляешь. Гена был просто прелесть по части не задавать лишние вопросы, но нельзя ж все время молчать… Естественно он пообещал, что он никому не расскажет и почему-то она ему поверила. Может это и глупо, но иногда все же стоит верить людям, хоть Тамаз этого бы явно не одобрил.

Спустя какое-то время Гена притащил фотоаппарат в интересном чехле и попросил ее пофотографировать подводные виды. Сказал — одолжил у приятеля-сокурсника. Какая-то специальная камера для экстремалов. Ольга, получив инструкции как обращаться с этой чудо-техникой согласилась. Да и грех не согласится показать другу то, что так ей нравилось в этом подводном мире. Восхищение, так же как и свободу хочется с кем-то разделить.

Фотографировать оказалось интересно. Подводные поля и скалы, рыба, медузы и затонувшие корабли. Ольга проплыла с фотоаппаратом по всем любимым местам, не поленившись заглянуть даже в пещеру, где они обитали с Тамазом. Водоросли здесь, правда были уже не такие зеленые, да и солнечный свет падал под другим углом, но все равно фотографии должны получиться красивые.

Приплыв через неделю к месту из встречи она обнаружила Гену все с тем же термосом и гостинцами. Он тихонько сидел в нише скалы, и что-то читал. На камнях уже лежал первый снег, на небе бродили снежные облака, из которых редко выглядывало солнышко, и море у берега казалось грозным и не гостеприимным.

— Привет, — Ольга вынырнула у самого края скалы, благо здесь было относительно глубоко.

— О, привет.

— Я привез письмо от твоей мамы.

— Неужели? Давай! — Ольга тщательно вытерла руки о заботливо приготовленное Геной полотенце и взяла маленький конверт в руки, на нем маминым почерком был аккуратно выведен Севастопольский адрес.