Добывайки в поле

Арриэтта вышла на тускло освещённую площадку, где тени и пыль непременно напомнили бы ей кулисы, если бы она знала, что это такое. Заметив, что лестница стоит на месте (значит, кто-то ушёл добывать), она едва не заплакала: бедный Спиллер… одиночка, как они его назвали. «Возможно, и я такая же», – с жалостью к себе подумала Арриэтта и в этот момент заметила в тёмном провале слабый свет. То, что поначалу показалось отступившей темнотой, теперь приветливо манило её.

С готовым вырваться из груди сердцем Арриэтта взялась за боковины лестницы и, опустив ногу на первую перекладину, в отчаянии подумала: «Если я не сделаю этого сейчас, в первый же вечер, то позже у меня может просто не хватить духу». В доме тёти Люпи всего было слишком: много правил, много народу, слишком тёмные и жаркие комнаты. «Должен же быть какой-то выход, – размышляла Арриэтта, продолжая, хоть у неё и дрожали колени, спускаться по лестнице. – Но отыскать его мне придётся самой».

Вскоре опять оказавшись в пыльной прихожей, Арриэтта огляделась. Прямо над головой виднелись чёткие очертания верхушки лестницы, на которую попадал свет из двери, и неровный край платформы. У неё вдруг закружилась голова, ей стало страшно: а что, если кто-нибудь втащит лестницу наверх, не подозревая, что внизу кто-то есть?

Присмотревшись повнимательнее, Арриэтта поняла, что слабый свет проникает из дыры в деревянной стенной панели, к которой почему-то не был придвинут вплотную дровяной ларь. Арриэтта вполне могла бы протиснуться в эту щель. Ей захотелось ещё раз заглянуть в ту комнату, где всего несколько часов назад Том опустил их на пол, и хотя бы немного познакомиться с жилищем человеков, которое станет её миром.

Приблизившись к щели, она выяснила, что дровяной ларь стоит в добрых полутора дюймах от стены, и, с лёгкостью миновав дыру, двинулась по узкому проходу. И опять её охватил страх: а что, если человеки вдруг решат поставить ларь на место? Её, расплющенную, приклеенную к стенной панели словно странный засушенный цветок, найдут очень не скоро. Она ускорила шаг и, завернув за угол ларя, оказалась на каменной плите перед камином.

С любопытством оглядев комнату, Арриэтта увидела стропила на потолке, ножки и изнанку сиденья виндзорского кресла. На столе стояла зажжённая свеча, а на полу лежали шкуры. Ага, вот он, секрет гардероба Спиллера.

Ещё какой-то мех лежал на столе возле свечи, коричневато-жёлтый и как будто более жёсткий. Пока Арриэтта его рассматривала, мех шевельнулся. Кошка? Лиса? Арриэтта застыла, но храбро осталась стоять там, где стояла. Мех явно зашевелился, повернулся, поднялся, и на неё из-под шапки волос уставились сонные глаза на детском лице.

Повисла тишина. Наконец губы мальчика изогнулись в улыбке. После сна он выглядел совсем юным и совершенно безобидным. Рука, на которую он опустил голову, когда заснул, свободно лежала на столе, и Арриэтта увидела, как расслабились его пальцы. Где-то над головой тикали часы. Свеча горела ровным высоким пламенем, освещая мирную комнату. В камине потрескивал уголь.

– Привет, – сказала Арриэтта.

– Здравствуй, – улыбнулся юный Том.