Добыча золотого орла

Оптион выбежал из строя и разразился бранью в адрес марширующих солдат, а каждому, кто отставал, не выдерживая положенного расстояния между ним и идущим впереди, доставалось жезлом. Рукоприкладство было явно излишним, но Катон заставил себя не вмешиваться: разногласия между командирами для центурии последнее дело. Пусть Септим срывает свою злость на солдатах. Чем больше они будут ненавидеть оптиона, тем лучше станут относиться к своему заново назначенному центуриону.

Катон испытывал странное чувство, вновь командуя солдатами, которых вел в бой еще при форсировании Тамесис. В последний раз они не сумели сдержать врага, в результате чего Катон стал жертвой децимации, но если они не устоят сегодня, смерть настигнет не каждого десятого, а их всех. Ну а если устоят? Катон мрачно усмехнулся. Чем бы все ни обернулось, над ним продолжал тяготеть смертный приговор, и скорее всего его все равно казнят; если даже и помилуют, то вышвырнут из армии. Накатил гнев, но юноша усилием воли выбросил из головы мысли о будущем. Сейчас было не до того, следовало полностью сосредоточиться на настоящем.

Общее удивление временным восстановлением Катона в должности усиливалось там фактом, что произведено оно было от имени командира когорты, отъявленного ненавистника приговоренных беглецов, все последнее время охотившегося за ними прямо-таки с изуверским остервенением. Когда Катон появился на месте сбора, на лицах большинства легионеров отразилось изумление, но были и смотревшие с негодованием и, хуже того, с подозрением. И то сказать – грязный, со всклокоченными волосами и косматой бородой, он, мягко говоря, мало походил на центуриона. Правда, ему удалось получить у интенданта когорты свой чешуйчатый панцирь и прочее снаряжение, что стало дополнительным поводом для возмущения, потому как этот малый намеревался продать доспехи сгинувшего неведомо куда беглеца за приличную сумму. Но недовольство некоторых сослуживцев могло разве что слегка омрачить то чувство глубокого удовлетворения, которое испытывал Катон, вновь надев доспехи, прицепив к поясу меч и чувствуя обнадеживающую тяжесть щита. Одного этого хватило, чтобы почти полностью вытеснить из сознания все страдания, тяготы и опасности последнего времени. Почти.

– Командир?

Катон поднял глаза и увидел человека, бегом приближавшегося со стороны головы колонны и сейчас взбежавшего на вершину небольшого холма.

Когда бегун поравнялся с Шестой центурией, Катон выступил из строя ему навстречу.

– Командир, центурион Туллий велел передать, что Корд и его люди показались на виду.

Отреагировав на это слабо завуалированное предостережение улыбкой, Катон кинул гонцу:

– Поблагодари его от моего имени и сообщи, что я в курсе событий.

Ответ Катона, видимо, показался гонцу странным, ибо он нахмурился.

– Командир?

– Просто перескажи ему в точности мои слова.

– Есть, командир.

Отдав честь, легионер повернулся и припустил бегом вдоль колонны к ее головной части, где находился центурион Туллий. То, что когорту возглавлял этот немолодой человек, тревожило Катона, однако в сложившейся ситуации другого выхода не было. Само по себе удаление со сцены Максимия уже было достаточно рискованным предприятием, и уж конечно, любая попытка Макрона или Катона встать во главе когорты была бы обречена на провал. Туллий, первый по старшинству после Максимия, был единственным, кто мог заменить его, не вызывая лишних подозрений, а стало быть, без него не обойтись.

Когда хвост колонны взошел на вершину пологого холма, Катон глянул вперед и увидел в отдалении фигуры Корда и его людей, старательно копающих ров, пересекавший уходившую в глубь болота дорогу. Чтобы отличаться от рядовых, исполняющий обязанности центуриона надел алый плащ, и Катон мимоходом подумал: уж не из Макронова ли сундука он его прибрал, присвоив одежду центуриона с такой же легкостью, как и его командный пост. И тут же рассердился на себя за эту мысль, сочтя ее несправедливой. «Корд ведь просто-напросто исполнял приказ, – сказал себе Катон, – а то, что он исполнил этот приказ с удовольствием, не столь уж важно».

Новоприбывшие центурии разошлись по обе стороны дороги, после чего солдатам велели сложить на землю щиты и копья и подойти к повозке, с которой им стали раздавать кирки и лопаты.

Командиры разводили их по участкам и давали задания: ров следовало углубить и расширить, а за счет выбранной из него земли увеличить высоту вала.

– Твои ребята, Катон, обойдутся без инструментов, – промолвил Туллий, когда Шестая центурия подошла к месту проведения работ. – Твоя центурия выделяется в передовой заслон. Проследуешь по дороге на полмили дальше и перекроешь ее. Твоей задачей будет выиграть время, чтобы мы успели как следует укрепиться. Как только увидишь врага, пришли ко мне гонца.

– Будет исполнено, командир. Как долго нам их сдерживать?

– Сколько сможете. Если мы закончим работы до появления Каратака, я сам пошлю гонца и отзову тебя назад. Тогда ты оставишь лишь маленький пикет, а сам с солдатами отойдешь назад. Все понял?