Добыча

В 1956 году, сразу после Суэцкого кризиса, Яблонски совершила свое памятное журналистское путешествие через двенадцать стран Ближнего Востока и даже добилась приглашения взять интервью у короля Сауда в Эр-Рияде. „Угадайте, где я провела вчерашний вечер? – писала она коллегам в Нью-Йорке. – В гареме короля Саудовской Аравии! Прежде чем вы сделаете скоропалительные заключения, спешу добавить, что я была там… пила чай (с розовой водой), обедала и провела очень веселый „девичник“… Забудьте все, что видели в фильмах или читали в „Тысяча и одной ночи“. Ничего причудливого или киношного. Простая, обыкновенная, теплая домашняя и семейная атмосфера, совсем как у нас, хотя, надо заметить, в более широком масштабе! Привет всем, Ванда“. Она не упомянула евнухов, охраняющих королевский гарем, которые смотрели сквозь нее.

Яблонски встретилась не только в королем Саудом, но и с Абдуллой Тарики, которого она описала как „человека номер один, следящего за Ближним Востоком – за всем, что имеет отношение к нефтяным концессиям… это молодой человек со своей миссией“. Она привела длинное высказывание Тарики, полное угроз против американских нефтяных компаний, действующих в Саудовской Аравии. На второй встрече пару лет спустя, во время которой Тарики был не менее резок в своей критике, она сообщила ему нечто очень важное. „Есть еще один такой же крепкий орешек, как вы“, – сказала она Тарики. Она имела в виду Хуана Пабло Переса Альфонсо, и пообещала организовать их встречу.

В 1959 году на Арабском нефтяном конгрессе в Каире она сдержала свое слово и пригласила Переса Альфонсо в свой номер в каирском отеле „Хилтон“ на чай. Там она познакомила его с Абдуллой Тарики. „Вы тот, о ком я так много слышал“, – сказал Перес Альфонсо. Теперь Перес Альфонсо мог начать заниматься тем делом, ради которого приехал на конференцию. Они договорились о тайной встрече с представителями других главных стран-экспортеров. Но где? В пригороде Каира, Маади, был яхт-клуб. Сезон закончился, и клуб был фактически пустым. Они могут скрытно встречаться там.

Последующие обсуждения в Маади проводились с такой конспирацией и с такими мерами предосторожности, что позже иранский участник говорил: „Мы встречались в атмосфере Джеймса Бонда“. Во встречах, кроме Переса Альфонсо и Тарики, участвовали представитель Кувейта, представитель Ирана, который заявлял, что он присутствует как наблюдатель, не имея мандата, чтобы представлять свое правительство, и Ирака – страны, бойкотировавшей конференцию, который был здесь в качестве чиновника Арабской Лиги. Учитывая эти обстоятельства, они не могли заключить официальное соглашение. Но Перес Альфонсо знал, как обойти это препятствие; они заключат „джентльменское соглашение“, которое будет содержать просто рекомендации для своих правительств. Все, кроме иранца, подписали соглашение без колебаний. Тот так боялсядействовать без согласования с шахом, что сбежал, и другим участникам пришлось привлечь к его поискам каирскую полицию, чтобы он тоже мог поставить свою подпись под документом.

Рекомендации в „джентльменском соглашении“ отражали идеи, разработанные Пересом Альфонсо перед отъездом из Каракаса: правительства создадут Консультативный комитет по нефти, будут защищать ценовую структуру, создадут национальные нефтяные компании. Правительства призывались официально отвергнуть ценимый Западом принцип пятьдесят на пятьдесят – и перейти, по крайней мере, к распределению шестьдесят на сорок в своею пользу. С любой точки зрения „джентльменское соглашение“ было вехой в динамике развития нефтяной промышленности. Оно знаменовало собой первый реальный шаг к созданию единого фронта против нефтяных компаний. Как всегда, Ванда Яблонски была рядом с центром событий: она была „свахой“ альянса, который превратится в Организацию стран экспортеров нефти – ОПЕК.

ГЛАВА 26. ОПЕК И РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЙ КЛАПАН

Однако излишек нефти продолжал нарастать. Последовавшие снижения объявленной цены в значительной степени были результатом агрессивной рыночной политики Советского Союза, который стремился увеличить продажу нефти на Западе, заметно снижая цены и заключая бартерные сделки. В годы „холодной войны“ на Западе подозревали, что усиливающаяся нефтяная кампания содержала не только коммерческие интересы, но и была своего рода политическим наступлением, целью которого было сделать Западную Европу зависимой, ослабить единство НАТО и подорвать нефтяные позиции Запада на Ближнем Востоке. „Экономические приемы ведения войны особенно хорошо соответствуют их целям захвата мира“, – говорил сенатор Кеннет Китинг о русских. А о хвастливом лидере Советского Союза он сказал: „Хрущев не раз грозился похоронить нас. Сейчас становится все более очевидным, что он утопил бы нас в море нефти, если позволить ему безнаказанно сделать это“.