Добрый человек Иисус и негодник Христос

— Блаженны те, кто не видит свидетельств и все же верит. Я — слово Божье. Я был до времени. Я был в начале начал с Господом и вскорости возвращусь к нему, но я сошел во время и вступил в жизнь, дабы узрели вы свет и истину и свидетельствовали о них. Я оставляю вам знак, и вот он каков: как хлеб должно преломить, прежде чем вы вкусите его, как вино должно разлить, прежде чем вы изопьете, так и я должен умереть в этой жизни, прежде чем воскресну вновь в жизни иной. Вспоминайте меня всякий раз, как вкушаете пищу и питье. А теперь мне должно возвратиться к отцу моему, который есть на небесах.

Все хотели дотронуться до него, но Христос отступил назад и благословил их и с тем ушел.

После того Христос постарался по возможности отойти в тень. Он издалека наблюдал за тем, как ученики, воспламененные надеждой и воодушевлением, преобразились, как и обещал незнакомец: словно бы на них снизошел Святой Дух. Они ходили по всему миру и проповедовали, они обращали людей в новую веру — веру в воскресшего Иисуса, им даже удалось несколько чудесных исцелений, или, по крайней мере, происходило то, что можно было списать на чудо. Их пыл и рвение не знали удержу.

По мере того как время шло, Христос слышал, как история понемногу менялась. Все началось с имени Иисуса. Поначалу это был просто Иисус; потом его стали называть Иисус Мессия, или Иисус Христос, а еще позже — лишь Христос. Христос был — слово Божье, светоч мира. Христос был распят и восстал из мертвых. Каким-то образом его смерть станет великим искуплением или великим спасением. Люди охотно в это верили, хотя объяснить затруднялись.

История развивалась и в других направлениях. Повести о воскресении пошли куда как на пользу, когда стали рассказывать, будто после того, как Фома потребовал показать ему раны, Иисус (или Христос) явил их взгляду и позволил Фоме вложить в них перст, дабы развеять его сомнения. Яркий, незабываемый образ! — но если в истории теперь говорилось именно так, то уже нельзя было утверждать, будто римляне перебили Иисусу голени, как они поступали едва ли не с каждой распятой жертвой. Ведь если одни раны остались во плоти, значит, не исчезли и другие; а человек с перебитыми голенями не смог бы стоять в саду или шагать в Эммаус. Как бы оно ни произошло на самом деле, теперь рассказывалось, будто Иисус умер от удара римского копья, а костей ему никто не ломал. Так сюжеты постепенно переплетались друг с другом.

Сам Христос, конечно же, следа в мире почти не оставил, так что никто не путал его с Иисусом: то, что близнецов было двое, быстро позабылось. Христос чувствовал, как сама личность его постепенно стирается по мере того, как Христос воображаемый обретает все большую значимость и величие. Скоро история о Христе растянулась во времени как вперед, так и вспять: вперед — до конца света, и вспять — задолго до рождения в хлеву: Христос, бесспорно, был сыном Марии, но и Божьим сыном тоже, вечным и всемогущим, совершенным Богом и совершенным человеком, рожденным прежде всех миров, царящим одесную Отца своего на небесах.

Плетельщик сетей

И вот незнакомец навестил Христа в последний раз. Христос жил под чужим именем в одном приморском городке, там, где Иисус никогда не бывал. Он женился и зарабатывал на жизнь плетением сетей.

Как часто случалось и прежде, незнакомец явился после наступления тьмы. Он постучал в двери, когда Христос с женой как раз садились за вечернюю трапезу.

— Марта, кто там? — промолвил Христос. — Ступай посмотри.

Марта отперла дверь, и незнакомец вошел, с увесистым мешком за спиною.

— Значит, это ты, — проговорил Христос. — Какую беду принес ты мне на сей раз?

— Что за прием! Это — твои труды, все свитки до единого, что ты вручил мне. Я распорядился, чтобы их тщательно переписали, а теперь пора вернуть их тебе, чтобы привести историю в порядок. А это твоя жена?

— Марта, — промолвил Христос, — вот тот человек, о котором я тебе рассказывал. Только имени своего он мне так и не назвал.

— Садись с нами и раздели нашу трапезу, — пригласила Марта.

— С удовольствием. Придуманный тобою обрядец имеет немалый успех, — похвалил незнакомец, когда Христос преломил хлеб. — Кто бы подумал, что приглашение вкушать плоть и пить кровь найдет у иудеев такой отклик?

Христос отодвинул хлеб.

— Я не это им велел делать.

— Но именно это делают последователи Иисуса, как иудеи, так и язычники. Твои наставления оказались слишком тонки, друг мой. Люди выбирают обычно самый жуткий из всех смыслов, даже если автор имел в виду совсем другое.

— Как сам ты объяснял в предыдущий раз, ты о людях невысокого мнения.

— Я вижу их такими, каковы они есть. Ты ведь тоже вполне реалистически представлял себе их возможности и ограничения. Или ты с ходом времени все больше уподобляешься своему брату?

— Мой брат хорошо знал людей и не обманывался на их счет, но он любил их.