Добрые времена

— Товарищи! Прошу занять места! — сказал Любимов, закончивший наконец разговор по телефону.

— Согласно купленным билетам! — не удержался Аркадий.

Любимов покосился на него, видимо, ему тоже надоели пошлые остроты Петрова.

— Давайте поорганизованней. Вопрос сегодня важный, — сухо сказал он, обстоятельно и неторопливо раскладывая перед собой бумаги. Пожалуй, наиболее яркими чертами характера Геннадия Любимова (во всяком случае, с первого взгляда) были обстоятельность и надежность. Он терпеть не мог спешки и строго сдвигал брови, если кто-нибудь начинал тараторить. Сам говорил не повышая голоса и не спеша, четко ставя логические ударения и заметно окая. Но умел в нужную минуту, особенно если среди комитетчиков разгорался спор, гаркнуть столь зычным боцманским басом, что пробка в графине, стоявшем посредине длинного стола, начинала тоненько дребезжать.

Роман уже знал, что перед тем как прийти на завод Геннадий три года отходил на подводной лодке и теперь все человечество четко делил на тех, кто служил во флоте, и на тех, кто не служил, считая не служивших явно второй категорией.

— Так, товарищи! На повестке дня очень серьезный вопрос, отчет о работе секретаря комсомольской организации механоремонтного цеха Потаповой, — сказал секретарь. — Приглашайте!

Какой-то едва заметный шум возник за столом, пока Юлия приглашала членов бюро цеха. О чем говорили, Бессонов не уловил, но его удивила заметная враждебность на обычно столь добром лице Лады. Первой в комнату вошла высокая блондинка в супермодном платье. Ярко-синие наведенные тени и фиолетовая помада придавали лицу красавицы несколько зловещее выражение.

«Мата Хари!» — хмыкнул про себя Бессонов.

— Чего это ты расфуфырилась, Потапова? — довольно резко спросил обычно выдержанный Любимов.

— На отчет — как на праздник! — с бравадой ответила красавица и первой мелодично засмеялась столь заразительно, что не удержались от улыбок все присутствующие.

— Ну, Людмила, даешь! — пряча улыбку, покачал головой Любимов и, сухо кашлянув, продолжил: — Слушаем тебя, Потапова. Отчитывайся о проделанной работе.

— В нашем цеху двадцать три комсомольца, — начала деловито Потапова, — за год по различным причинам снялись с учета трое. Двух мы приняли в комсомол...

Неожиданно дверь открылась и в комнату вошел секретарь парткома Разумов, невысокий, полноватый для своих лет человек. Любимов даже вскочил от неожиданности.

— Сергей Михайлович?

— Сидите, сидите. Я не помешаю? Хочу тоже послушать, как дела у комсомольцев механоремонтного.

Он сел за стол рядом с Романом и кивнул головой:

— Продолжайте. Извините, что прервал.

Потапова толково, хотя моментами чувствовалось ее волнение, рассказывала о соревновании молодежных бригад, работе поста комсомольского прожектора, комплектации кружка политической учебы. Бессонов быстро записывал в блокнот, с удовлетворением отмечая, что отчет получается конкретным и полнокровным.

— Дадим, наверное, высказаться членам комиссии, которые проверяли работу, — сказал Любимов, когда Потапова закончила свой доклад, — а потом уж будем задавать вопросы. Нет возражений?

Было видно, что отчетом секретарь удовлетворен и что волнуется он не меньше Потаповой. Вероятно, сказывался нежданный визит Разумова.

— Юлия! Ты проверяла делопроизводство и прочее хозяйство. Какие у тебя есть замечания?

— В целом у меня неплохое впечатление. Собрания проводились регулярно, правда... — Юля замялась.

— Что, что? — встрепенулся Любимов.

— За летние месяцы протоколы как следует не оформлены. Так, на каких-то бумажках... Но Потапова обещала в ближайшие дни поправить.

— Уже все в порядке! — подала реплику Потапова, крутя в руках толстую клеенчатую тетрадь.

— Что ж, надо было ждать комиссии? — буркнул Любимов.

— Так ведь летом на пленэр тянет! — задиристо сказала Людмила и снова звонко рассмеялась.

— На какой «пленэр»? — обескураженно спросил Любимов.

— На природу, значит, — весело пояснила Потапова.

— Это, по-моему, любимое словечко нашего главного инженера? — негромко, но внятно произнес неожиданно Разумов, до этого сидевший совершенно безучастно. Он один не улыбнулся на шутку Потаповой.

— Ну и что? Почему бы и не позаимствовать у умного человека? — мгновенно парировала девушка, лицо которой вдруг стало холодным и замкнутым.

Разумов ничего не ответил, но так пронзительно взглянул на Потапову, что та покраснела.

— Один задолжник есть, верней, задолжница! — быстро сказала Юлия, чтобы прервать возникшую неловкую паузу.

— Почему? — с явным облегчением ухватился за Юлино сообщение Любимов, который, видать, тоже не знал, как реагировать на реплику Разумова.

— В декретном отпуске одна моя комсомолка, — вяло объяснила Людмила.

— Что ж, прийти не могла? — ехидно сказал Аркадий.

— В деревню уехала, к родителям.

— А муж разве не мог уплатить? — настаивал Петров.

— Нет у ней мужа!

— Как это нет? — удивился Аркадий.

— Не знаешь, как это бывает? — с насмешкой спросила Людмила, от чего Аркадий неожиданно сконфузился, а потом, разозлившись, воинственно сказал:

— Ну, а почему у тебя пять комсомольцев оказались вне сети комсомольского просвещения?