Добрые друзья

Одна мисс Трант стремительно менялась и росла с самого отъезда из Хизертона. Именно она столь внезапно и столь бездумно решила возглавить труппу бродячих комедиантов, именно она очертя голову ринулась в жалкий и полный приключений мир варьете. До сих пор эта мисс Трант получала удовольствие от каждой секунды: с упоением занималась контрактами, арендой, номерами и костюмами, срывала первые цветы с целины съемных комнат, импровизированных сцен и скучных городишек — дивные цветы труда, дружбы и верности. Но где-то в глубине души по-прежнему сидела прежняя мисс Трант: она всю жизнь провела в Олд-Холле, Хизертон, а к тридцати с лишним годам внезапно очутилась в совершенно ином мире, куда не смог бы найти дорогу ни один из ее новых друзей (пожалуй, кроме Иниго Джоллифанта). В этом мире было полно снобов, которые не видели разницы между разъездной труппой и бродягами, поющими на улице за подаяние. Мы не станем притворяться, будто эту мисс Трант изгнали немедленно и навеки. Она сидела на галерке, дивилась происходящему и иногда морщила лоб. Она с готовностью признавала, что все это очень хорошо — в качестве минутной прихоти, пока они странствуют, никем не замеченные, по крошечным городкам, однако рано или поздно два мира столкнутся, и тогда в одном из них катастрофы не миновать. Вскоре это опасение подтвердилось: мисс Трант пришлось написать мистеру Труби, адвокату из Челтнема, письмо с кратким описанием случившегося, дабы он мог связаться с банком и перевести ей деньги. Мистер Труби ответил, что сделает все возможное для выполнения ее просьбы и никаких заминок возникнуть не должно; он был любезен, как всегда, и не выказал ни малейшего намека на удивление; однако всем своим письмом он будто бы говорил, что готов исполнять любые прихоти своих клиентов, даже самые чудовищные — если, конечно, ему не предъявят медицинскую справку об их невменяемости. И это было только начало. Несомненно, очень скоро ей выпадет настоящее испытание — и что тогда? Устоит ли сказочное воинство комедиантов перед могучими войсками Хизертона? Войска эти могут атаковать посредством удивленных взглядов, вскинутых бровей и потрясенных увещеваний одного-единственного человека. Мисс Трант прекрасно это понимала, хотя и не знала пока, кто этот человек.

Испытание и человек не заставили себя ждать. Они прибыли вместе, на следующей неделе, когда труппа давала концерты в Сэндибэе.

III

В Дотворте их постигло разочарование: ни деньгами, ни новыми друзьями они не обзавелись, а потому без всяких сожалений покинули этот городишко. Вот в Сэндибэе, говорили они себе, будет настоящая премьера. Кое-кто из них там бывал и нашел местечко «недурным». Мисс Трант впервые слышала про Сэндибэй — впрочем, она плохо знала восточное побережье. После Роусли и Дотворта он действительно казался очень милым — чистый дружелюбный городок, открытый соленым ветрам, в которых только-только начинала сквозить бодрящая прохлада. По утрам, когда октябрьское солнце пробивалось из-за туч, море красиво играло бликами, воздух был свеж и сладок, как яблочко, и мисс Трант с удовольствием выходила на променад. В центре — то есть в старой части города — Сэндибэй по-прежнему напоминал рыбацкий поселок: пленительную мешанину лодок, сетей, лебедок, синих свитеров, коричнево-красных лиц и чудных постоялых дворов. На окраинах помещались жилые дома, кольцо небольших вилл и два поля для гольфа — места эти изобиловали отставными офицерами и мировыми судьями, которые по утрам воевали с сорняками, днем брались за клюшку, а по вечерам довольно неумело резались в бридж. В промежутке между окраинами и рыбацкой деревушкой Сэндибэй представлял собой растущий, но еще не «престижный» курорт: здесь расположилась гостиница «На пляже», пансионат «Сэндрингем», кафе «Старый дуб», кинотеатр «Элит», платная библиотека Истмана, муниципальный концертный зал, ботанический сад и пирс. Последний ярдов на двадцать пять уходил в море, где вдруг вспухал волдырем, поддерживая летний павильон, похожий на заброшенный парник-переросток. Зато внутри была сцена, оборудованная прожекторами и великолепным занавесом, рояль, несколько гримерных для артистов и зал на шестьсот человек. После павильона пирс тянулся еще ярдов сто и заканчивался пышной порослью киосков и автоматов, которыми ведал буфет, где краснолицые рыбаки, предъявив месячный абонемент на рыбалку, могли выпить стаканчик скотча или пива «Дрот Басс». Мимоходом заметим, что мистер Мортон Митчем прочно обосновался в буфете и сразу стал любимцем как официанток (одной блондинки и одной брюнетки), так и посетителей, двое из которых — после небольшого внушения — с уверенностью утверждали, будто видели мистера Митчема и раньше: в 1903 году в Сингапуре и в 1908 году в Сиднее. Мистер Митчем, в свою очередь, клялся, что прекрасно помнит обоих, и общество друг друга было очень приятно всем троим.