Добровольцы-интернационалисты

Я, конечно, понял, что он шутит и что о пулеметах он договорился с Петровичем. Да это и понятно. В руках интербригадцев, умеющих хорошо обращаться с автоматическим оружием, наши «максимы» принесут большую пользу. Тем более если соединением командует такой опытный генерал, как Кароль Сверчевский, воевавший в Испании под именем Вальтера[1].

— Согласен. Берите пулеметы, — ответил я в тон ему. За окном сгущались сумерки. Я поглядел на часы.

— Оставайтесь ночевать, — предложил Вальтер.

— Честно говоря, я еще не договорился о ночлеге.

— Считайте, что апартаменты вам найдены.

После ужина Вальтер предложил сыграть в шахматы:

— Часто проигрываю, но почему-то всегда тянет снова к ним. Злюсь на проигрыш, а сам играю. Шахматы — это и отдых, и учение, и спорт, и искусство.

— Плохо играю, — пытался я отказаться.

— Тем лучше, значит, я наверняка выиграю на этот раз. — И Вальтер принялся расставлять фигуры.

— Какими желаете начинать?

— Мне безразлично.

— Тогда уступите мне белые: я тут один дебютик разучил. Может, удастся.

Фигуры расставлены. Вальтер сделал ход пешкой. Я двинул пешку навстречу. Он быстро выставил правого коня:

— Как вам нравится?

— Ничего страшного. — Я парировал аналогичным ходом.

— Быть может, вас заставит задуматься вот этот выпад? — Он пустил в действие второго коня.

Я ответил тем же.

— Что же вы ходы повторяете? — удивился он.

— Так ведь я второй раз только за шахматной доской.

— Опять я не смог применить свою новинку. Хотите, научу этому дебюту?

И он принялся втолковывать мне шахматные азы. Спать легли за полночь.

На рассвете Миша разбудил меня. Генерал Вальтер пригласил выпить чашку кофе. Провожал он нас до машины и все время шутил:

— Кончится война, приезжайте в Варшаву. Там я уж вас обязательно обыграю в шахматы. Ну, желаю удачи!..

Машина резко взяла с места. Миша задумчиво забился в угол. Я следил за убегающей дорогой и, чтобы прервать неожиданно воцарившееся молчание, спросил своего нового переводчика:

— Где ты выучил испанский язык?

— А кто тебе сказал, что я его знаю? — улыбнулся он.

— Не шути.

— Я говорю по-французски, да и то не в совершенстве.

— Не может быть, — только и вымолвил я. — Как же объяснялся там, при мне, в Мадриде?

— Говорил по-французски.

И мы оба расхохотались.

— Какой же ты помощник? — проворчал я. — Впрочем, делать нечего: приобрел кота в мешке — молчи.

— Да ты не волнуйся, — успокаивал Миша. — Разберемся.

Итак, Овиедо, Листер.

Штаб и больше половины личного состава бригады Энрике Листера располагались бивуаком на окраине заброшенной деревушки. Несколько обшарпанных домов, сильно пострадавших от артиллерийских снарядов. Окна выбиты, крыши снесены.

Отправились искать самого Листера. Наткнулись на группу отдыхающих испанцев. На небольшой зеленой лужайке тесным кружком полулежали, полусидели бойцы и пели тягучую, хватающую за душу песню. Среди них мы и увидели Листера. Коренастый, смуглый. Высокий, выпуклый лоб, черные, с коричневатым отливом волосы, длинные, выгоревшие на концах и небрежно откинутые назад. Он улыбнулся, и на щеках появились ямочки, придававшие лицу добродушное, почти детское выражение. По-русски, с небольшим акцентом, сказал:

— Здравствуйте, Павлито. Давно жду. Еще с утра звонили, что вы выехали. Спасибо за пулеметчиков.

Он познакомил со своим комиссаром, начальником штаба, с офицерами. Все они сердечно трясли мою руку, хлопали по плечу, протягивали сигареты. Мне даже показалось, что они все владеют русским языком. Позже выяснилось, что это было всего несколько слов: «Идите сюда», «Хотите кофе?», «Курите»… Но это не помешало нам стать искренними друзьями.

Энрике Листер говорил много, охотно и темпераментно. Иногда делал короткую паузу, словно собирал силы, и продолжал с еще большей энергией. А под конец полушепотом предупредил меня, чтобы я был осторожен: среди солдат и офицеров есть люди «пятой колонны».

Потом по секрету сказал мне, что завтра утром бригада пойдет в бой:

— Надо захватить монастырь Серро-де-лос-Анхелес. По данным разведчиков, туда вчера вошел франкистский отряд. У них пять итальянских пулеметов, двести человек солдат и офицеров. — Рассказал мне план атаки и спросил: — Как, Павлито, выйдет у нас или нет?

— Выйдет, — говорю. — Только надо во всех деталях ознакомить офицеров на местности: кто, что и когда будет делать. А будет артиллерийская подготовка?

— Нет, не будет, — грустно ответил он. — У нас нет ни одного орудия. Поддержим пулеметным огнем. Атаковать будем на рассвете, когда противник еще спит.

Вечером мы вышли на рекогносцировку местности. Чтобы не привлекать внимания противника, все переоделись в крестьянскую одежду. Ползком вылезли на высоту в полукилометре от монастыря. Листер показал, где и сколько пулеметов поставить, с каким сектором обстрела, посоветовал, где расположить разведывательные группы. Ротам первого эшелона — когда и где взять исходное положение, по какому сигналу и в каком направлении наступать, что атаковать. Были отданы распоряжения и второму эшелону и резерву. Командиры уточнили свои задачи.

Я сказал Листеру уверенно:

— Должны быть хорошие результаты.