Доброволец

На следующий день, вооружившись всеми нужными документами, мы вчетвером проникли на территорию одного из хозяйственных помещений вуза и вывезли оттуда много чего полезного и интересного: новенькие стройотрядовские спецовки, «горки», противогазы, костюмы химзащиты, дозиметры радиации, обувь, палатки, спальники, инструмент, множество различного полезного инвентаря. Причем увезли все это на принадлежащем вузу автобусе ПАЗ, закрепленном за местным стройотрядом.

Оставив на хозяйстве девушек в Куравлевке, вновь вернулись в город и повторили эту процедуру еще раз. Теперь мы вывезли содержимое автомастерской и нескольких цехов, угнав еще одну автоединицу вуза – ГАЗон «Некст». Охранник, дежуривший в этот момент, нам весьма активно помогал, ведь ему задвинули легенду, что все это надо для студенческого отряда, который выдвигается на помощь пострадавшим от теракта в Москве.

В течение нескольких недель мы совершали постоянные рейды в город, где целенаправленно, с помощью фальшивых документов, вывозили различные нужные в хозяйстве вещи. За это время наша команда увеличилась до двенадцати человек, и чтобы всех разместить, пришлось занять еще один дом по соседству, хозяева которого так и не вернулись в Куравлевку из поездки к родне в Москву.

Местная куравлевская элита вначале очень опасливо и косо глядела на наши поездки, но после того как я распорядился отдать на нужды родной деревни пригнанные трактор, экскаватор и пару «газелей», все решилось миром, и в дальнейшие набеги мы выезжали уже с парочкой куравлевских аборигенов. Надо отметить, что наличие у нас документов, позволяющих нам вывозить все это имущество, очень высоко подняло авторитет нашей команды в глазах куравлевцев. В наставшие смутные времена простые люди тянулись к тем, кто предпринимал активные действия по спасению себя и других.

К началу лета Куравлевка начала жить особой жизнью. Фактически деревня превратилась в некое подобие автономной коммуны, где заправлял всем самопровозглашенный совет, в который, ясное дело, входил и я.

К середине июня появились первые признаки анархии, наши машины несколько раз обстреливали, а по ночам небосвод расцвечивался зловещей подсветкой пожарищ. К этому времени у нас уже был собран неплохой арсенал, в который входили не только ружья и карабины, доставшиеся мне от дяди Толи, собственные два карабина, а еще и с десяток стволов, которые я увел из домов моих знакомых, погибших в Москве. Мучила ли меня при этом совесть? Конечно, да! Все-таки я к тому времени был еще не окончательно лишенным всяческих моральных принципов человеком. Нет, я мучился, страдал, спать по ночам не мог. Шучу! Стремно, конечно, было обносить чужие дома, но покойникам оружие ни к чему, а вот живым оно еще могло послужить.

Появившиеся в июне на дорогах блокпосты военных мы проезжали совершенно спокойно, ведь у нас был целый комплект документов, подтверждающий, что мы не просто так тут катаемся, а по делу, тем более что проверявшие нас несколько раз молоденькие сержанты и лейтенанты явно не разбирались во всех тонкостях делопроизводства и правильности оформления сопутствующей документации.

На одном из блоков я встретил паренька, который меня вспомнил. Оказалось, что он учился у нас в вузе и посещал мои лекции. Недолго думая, мы прикормили этот блок, закидывая стоящим там бойцам чего-нибудь вкусного по дороге из города или в город. В конце июня летеха, который был старшим на этом посту, обменял нам двенадцать АК-74М с шестью цинками патронов на уазовский «Патрик» с полным баком бензина и запасной канистрой. Лейтенант погрузил в «Патриот» свою подругу и укатил с ней к себе на историческую родину. Солдатики, оставшиеся на посту, разбрелись кто куда, троих мы забрали к себе в Куравлевку.

Изначально, еще ночью девятого мая, я думал, что воспользуюсь ситуацией, ограблю парочку зажиточных домов, в которых я точно знал, что были захоронки с припрятанными на черный день ценностями, и в одиночку с этим барышом свалю куда-нибудь в безопасное место. Но сейчас, спустя пару месяцев после начала всего этого безобразия, выяснилось несколько важных моментов. Во-первых, внешние границы России оказались закрыты, автомобильное, железнодорожное и тем более авиасообщение со всеми соседними странами было прервано. И если в нашей, граничащей с Украиной областью это еще можно как-то было объяснить, то почему закрыли границу белорусы, казахи и остальные бывшие республики СССР, было не понятно. Хотя после того как их лидеры погибли в теракте 9 мая, и в этих странах поменялось правительство, подобные шаги, наверное, были закономерны.