Доброе дело

Зашёл ко мне пристав ближе к вечеру, от приглашения к ужину вежливо отказался и принялся вываливать на меня новости. Всё оказалось ожидаемо — мастер-обойщик Демид Акимов Филькин и помощник его Семён Данилов Большаков показали, что заложенный вентиляционный ход обнаружился при смене обоев «у барыни в комнатке», причём заложен он был, по их словам, бестолково и небрежно, вот они и предложили хозяйке перезаложить его по уму, благо, помимо обойных работ понимали и в штукатурных. Хозяйка согласилась, ход они расчистили, а заделывать его заново собрались на следующий день, однако назавтра барыня заказала им съёмную заглушку, каковую они и смастерили из деревянных реек, припасённых на тот случай, если придётся подправлять рамы для обоев. Доплатила барыня им за такую работу вполне неплохо, а зачем ей та заглушка понадобилась, да ещё и с доступом к ней через свободное от обоев место — не их ума дело.

Допросить Ольгу Гурову по обстоятельствам, открывшимся из допроса обойщиков, Шаболдин собирался наутро, что, в общем, было понятно — пусть и легла очередная гирька на те самые весы, но улика в очередной, уже не сказать, какой по счёту раз оказалась косвенной. Обсудив переспективы допроса, мы с приставом сошлись на том, что и тут особых успехов ожидать не следует — Ольга Кирилловна будет отговариваться обычным женским любопытством, а оно пусть и выглядит иной раз не особо благовидно, но преступлением никоим образом не является.

После ухода Шаболдина я некоторое время пребывал в лёгком расстройстве. Не приходилось мне ещё встречать такое везение, которым могла бы похвастаться Ольга Кирилловна. Вот все и всё против неё, и тем не менее ни единой прямой улики, только косвенные, косвенные и опять косвенные. Но вечного везения не бывает и вопрос тут в том только, когда именно количество тех косвенных улик перейдёт в качество. Нет, рано или поздно перейдёт обязательно, в этом я испытывал полную уверенность, но лучше бы, конечно, пораньше…

[1] Тут стоит напомнить, что обои тогда были ткаными и именно от слова «обивать» — их прибивали гвоздями с широкими декоративными шляпками (такие гвозди до сих пор называют обойными) к деревянным рамам, которые, в свою очередь, крепили к стенам.

Глава 20. Не только о театре

Не раз, помнится, и не два говорил я уже, что счастлив в своём браке. С Варварушкой у нас лад и согласие, так что нет ничего удивительного в том, что на уговоры любимой супруги я с лёгкостью поддался и приглашение Ангелине Павловне посетить нас направил. Справедливости ради стоит сказать, что не только в желании супруги свести личное знакомство с Ангелиной Красавиной тут было дело, да и не столько в нём, если уж совсем начистоту — предвидение, последние месяцы явно пребывавшее в отпуску, подсказало, что и мне побеседовать с бывшей актрисой в приватной обстановке не помешает. Да и помимо того предвидения смысл в таком знакомстве имелся. Дело в том, что Варварушка не только не забросила гимнастические упражнения, но и не оставила планов завести в Москве женское гимнастическое общество, а я на это выделить денег не мог, не представляя ещё в полной мере объём вложений в новый завод. На помощь Татьянки в поиске денег рассчитывать тоже пока не стоило — царевнам разрешают затевать собственные благотворительные дела лишь по истечении года после замужества, а сейчас сестрёнка набирается соответствующего опыта в Царицыном благотворительном обществе. А тут, понимаешь, известная актриса. Даже жаль, что самой Ангелине Павловне эти гимнастические упражнения вроде как и ни к чему, там и так с фигурой всё хорошо. Впрочем, пусть мы с приставом и не подозревали уже вдову в отравлении, но привлечь её к поиску денег на развитие женской оздоровительной гимнастики можно будет лишь по завершении розыска об отравлении Гурова и никак не раньше, чтобы это смотрелось безупречно как с точки зрения закона, так и в рассуждении соблюдения приличий.

Приглашение я отправил с посыльным, всё же почти соседи, и вскоре Ангелина Павловна украсила наш дом своим присутствием. Да, и вправду украсила. Внешностью бывшую звезду московской сцены Господь и так-то не обидел, но надо ж ещё уметь эту самую внешность подать, подчеркнув все её достоинства, и в этом умении Ангелина Павловна показала себя истинной мастерицей — даже соблюдение траура по покойному мужу никак ей не помешало.