Добродетель 05.11.2008

Апологетику целомудрия хочется начать с того, что оно вовсе не требует от вас защелкнуть на чреслах стальные трусы и ключик выбросить в пропасть. Принципиально запрещать себе половые связи, не облагороженные брачным союзом или любовными отношениями, — довольно плоское и примитивное понимание целомудрия. Это все равно, что проводить прямую зависимость между физической чистотой и духовной. Нет никакой особой цельности характера и мудрости в том, чтобы насиловать себя. Скорее некая трусость видится в том, чтобы изолировать себя от контактов с другими людьми из опасения, что они разрушат вашу внутреннюю цельность, вызвав в вас какие-то разрушительные, предосудительные желания и эмоции.

Современные философы формулируют понятие целомудрия вообще достаточно либерально, так что считающий себя целомудренным человек вполне может вести довольно сексуально раскованный образ жизни. Самое ловкое из встреченных мной энциклопедических определений гласит: «Целомудрие — положительная моральная характеристика человека, которая раскрывается в соблюдении сознательного самозапрета на познание, переживание и совершение всего того, что может ослабить или разрушить способность противостоять и сопротивляться злу». Тут мы сразу упираемся в необходимость сформулировать, что такое зло, и встаем перед фактом, что целомудрие в привязке к понятию зла оказывается крайне субъективной категорией (ну если оставить за скобками такое объективное зло, как венерические заболевания, к которым ведут беспорядочные связи). Причиняю ли я зло, ложась в постель с первым встречным, например, его жене, если она об этом никогда не узнает? Причиняю ли я зло этому первому встречному, который, если бы я проявила моральную устойчивость, пошел домой к жене и не был бы вынужден ей врать, что задержался на совещании? Причиняю ли я зло себе, когда трачу время своей единственной жизни на человека, ничем мне не интересного, кроме того, что его половые органы устроены иначе, чем у меня?

Основная проблема с целомудрием в том, что ты не всегда можешь четко отдать себе отчет, сколько в твоем влечении к человеку физиологического, а сколько душевного. Вот, например, лондонский профессор философии Роджер Скрутон довольно романтическим образом определяет целомудрие как готовность лишь на такой сексуальный контакт, который направлен на полное, не только телесное, но и душевное слияние с другим человеком. Но ведь чисто телесным ваш сексуальный контакт никогда не бывает, даже если вы забыли спросить имя вашего случайного парт-нера. Биологическое, животное в каждой личности все равно отретушировано психосоциальным, даже если это очень просто устроенный человек, не склонный к лишним рефлексиям. Совокупляясь, вы не только какие-то части тела суете друг в друга — вы неизбежно засовываете что-то свое в душу другого, в его сознание, даже будучи полностью равнодушным к партнеру и интересуясь сугубо физической стороной дела. С этой точки зрения, наверное, настоящее целомудрие заключается в умении загерметизировать свою душу на время сомнительного контакта, чтобы непроверенный и малознакомый партнер ничего лишнего в нее не засунул, не внед-рил в нее никаких психологических «инородных тел», не навязал вам своего понимания того, что происходит между вами. В конечно счете, целомудрие — это непротиворечивость и ясность вашего мышления, ваша внутренняя философия и индивидуальная этика разврата, позволяющая минимизировать его негативные последствия для личности, раз уж отказаться от него совсем выше человеческих сил.

Гуттаперча

Сентиментальность

Дмитрий Быков