Добро. Вторая часть

– Так вот в чем секрет людей земли, которые погружаются в медитативное состояние! – Крикнул я с такой силой, что голос вырвался из меня, пролетел через весь новый мир, и вернулся ко мне обратно. Раскрывая его молчание. – Они раздвигают границы разумного, уничтожая все известные преграды земного разума.

Я «приземлился» на пустую поверхность. В ту самую пустыню, которая безмолвствовала без моего творчества. На этот раз, с моим появлением, мир, а в частности пустыня, превратился в изобилие и цветение. Как в миг, моего контакта с мерцающей точкой.

Мое восприятие прикоснулось к уже знакомому творению, с красивыми существами, и неповторимым ландшафтом. Все повторилось, но уже, набирая ускорение:

Я парящий – мир, это пустыня. Я прикасающийся – мир, это живая сущность.

Если бы человек душой смотрел на взлет и посадку самолета, он бы испытал тоже самое!

– Ну вот и ты! – Сказал новый мир. – Стоило тебя оставить одного, и ты сразу же перестал задавать вопросы. А сам все сделал, исключительно осознанно.

– Я рад тебя слышать! – Засмеялся я.

– И я тебя! – Ответил новый мир. – Мы одно целое. Но есть маленькое различие. Я – есть ты. А ты, еще только начинаешь это понимать. Именно поэтому, ты иногда слушаешь меня, а порой, впадаешь в поиски себя самого, то есть, меня.

Я понял слова голоса. Он говорил о том, что я слушал себя, а иногда, как слепой котенок, пытался отыскать самого себя. Или маму, и естественно, папу!

Это на земле он был путешественником, всегда отсутствующим. И я слышал от других какой он, не понимая, что это лишь мои слова. Мои несуществующие оттенки одного целого.

– Мы, как семечки! – Обратился я к новому миру. – Тоже самое, что и подсолнух. Несем в себе его жизнь. Подсолнух – это семечка, которая потеряла саму себя. И когда она обретает себя, то становится подсолнухом, даруя жизнь другим семечкам. А именно – себе!

Я посмотрел на новый мир с непомерной любовью.

– Я нашел себя – тебя, папу, и все волшебство, что сокрыто в недрах восприятия.

Вот почему, я тогда рассуждал так истинно и прямо, не превращаясь в ребенка земли, которому все нужно объяснять. Я осознал себя подсолнухом.

Сильные впечатления нового мира обуревали меня. Казалось, что от напряжения, мое восприятие, а именно я, выключится от перегрева.

Именно поэтому, я решил придержать коней. Я не стал растворяться в новом мире, в себе, в папе, подсолнухе, убегая так скоро в тишину – в пустое ничто.

– Не уходи, – прошептал я, обращаясь к голосу этого мира, – побудь еще со мной! Пообщаемся, поищем папу. Познаем вместе дом – загадочный портал бытия. Я еще успею стать целым, даруя всем жизнь.

– Как скажешь! – Ответил мир. – Я могу побыть рядышком. А когда надоест, ты знаешь, где меня искать.

Я погладил себя, излучая улыбку. Так я показывал место, где я всегда могу найти новый мир.

Небольшая пауза в нашем общении, позволила мне окинуть взор на великолепнейшую природу нового мира.

– А что это там впереди? – Спросил я.

Я оторвался от пространства, и молниеносно переместился, в указанное мной место.

Передо мной разинула пасть большая пещера. У ее входа горели «факелы», если объяснять. А на самом деле, это были два парящих огнива, что освещали, и так светлое пространство. Они больше выполняли декоративную роль. Словно здесь, как на необитаемом острове, побывал человек. И он воссоздал в этом месте картину привычного – домашнего уюта.

Когда мне читали рассказ про Робинзона Крузо, я никак не мог понять, зачем он мастерил себе всякие подручные средства, схожие с бытом большого континента. Ведь на острове никого не было. Можно было забыть привычки цивилизованного мира. И жить свободно. Без распорядка, водных процедур, праздных вечеринок, где вместо людей, были камни и палки. Валялся бы себе на песке, да трескал бы бананы.

На все это, бабушка говорила мне, что он иначе заболеет, оголодает, будет чесаться, страдать и плакать. Не сказав одну простую вещь, – он возвращал к себе людей, он делал себя человеком, он создавал свой мир, раздвигая границы разумного. Он имел чистое намерение – быть человеком. И у него получилось! Он встретил пятницу. Он породил жизнь. Он спас себя. Он встретил себя, но в том свете, в каком хотел. Робинзон шел к этому, через свое творчество.

– Только человек начинает объяснять, как это получилось, и откуда взялось. – Думал я. – Новый мир не думает, он творит!

Я был счастлив от своих мыслей.

– Понравился полет? – Спросил меня новый мир.

– Конечно! Еще бы. – Ответил я.

– А если бы я не спросил, то для тебя, это бы оставалось нормой. Чем-то естественным. – Сказал голос мира. – Вот для чего людям нужны люди. Они отражение самих себя, только с небольшими хитростями, – зеркала можно поворачивать в разные стороны, искажая изображение. Так рождаются оттенки одного целого.

– Да, да, – засмеялся я, впадая в земное детство. – Как не болтай, а умнее не станешь. Ум от ума отличается лишь тем, что он считает себя умным.

В этот момент я завизжал от радости. Мне было все равно, кто семечки, а кто подсолнух. Философией всегда питаться невозможно, даже в новом мире.