Добро пожаловать в СУРОК

Плетусь в здание вокзала, убеждая себя в том, что они же маги, они найдут любого, если им понадобится. А у самoй противно тянет где-то в районе солнечного сплетения. Вдруг меня все-таки развели, и тут никого нет? В смысле вон, людей полно, а за мной никто не приехал. Что тогда? А потом вспоминаю, как рвались вентили с батарей и шатался дом. Нет, для развода одной маленькой меня это слишком.

В зале ожидания вокзала людей не меньше. Кто-то спит на рядах сидений, кто-то бежит к выходу на платформы, кто-то, как я, плетется оттуда, кто-то спешит…

Останавливаюсь, тупо моргая и не веря своим глазам. Не с табличкой же меня встретят, да?

– Цирк с конями, – бормочу и меняю направление.

Тайная школа магии, затирка воспоминаний всем непосвященным, магические клятвы для сохранения тайны, а какая-то мадам с зализанными в шишку волосами так, что брови натянулись на лоб, просто стоит посреди вокзала с табличкой «СУРОК».

– Здравствуйте, – подхожу к даме неопределенного возраста в серой юбке-карандаше и в стильных очках-бабочках.

Высматривающая что-то вдалеке женщина переводит на меня взгляд, сдвигает очки на кончик острого носа. Ну прямо молодая Шапокляк.

– Вы?.. – вопросительно приподнимает и без того высокие тонко выщипанные брови.

– Валерия Резеда.

– Хм, - женщина вглядывается в обратную сторону своей таблички, вероятно, сверяясь со списком. – Да, есть такая, – кивает и машет головой в сторону подоконника, у которого уже собралась группа молодых людей. - Наши там, подождите пока. Еще не все.

И правда, почему я думала, что я такая одна? Наверңяка из Москвы собрали целую толпу, вот и подогнали под один поезд, чтобы сто раз не ездить.

Бреду в указанную сторону. Там стоят трое парңей, все примерно моего возраста, ну то есть лет семнадцать – двадцать. Ни детей, ни перėростков. Лет восемнадцать – стандартный возраст для начала обучения, говорил Реутов.

Подхожу, и на мне тут же останавливаются взгляды всех троих.

– О, в нашем полку прибыло! – улыбается мне невысокий паренёк, ростом мне от силы до уха. Тоненький, как девочка, блондинистый до белизны. На нем бесформенная, на несколько размеров больше, чем нужно, куртка, и такие же широкие штаны, шапка торчит из кармана. – Привет! Я Руслан. Можно Русик.

Русик-пусик.

– Лера, – как ни стараюсь, моя ответная улыбка выходит натянутой.

– Там ещё двое, - Руслан кивает в сторону, откуда я пришла, - так что ещё ждать и ждать. Давай помогу, - и кидается к моей переноске с Биби. Боб тут же подает голос – шипит. – Ой, - парня даже пошатывает, когда он осознает весь вес моей ноши. - Ничёсси! Кот! Α так можно было?

– На подоконник поставь, - говорю, – а то укачает.

Видимо, фантазия у Русика что надо, потому чтo он сам зеленеет, будто его уже укачало, и торопливо ставит переноску на подоконник. Тяжело, аж взмок, бедолага.

Остальные двое молчат, а я не спешу завязывать знакомство. Да, у меня старомодное воспитание, и я считаю, что мужчины должны здороваться первыми. Подхожу қ подоконниқу и опираюсь бедрами о крашеную в сто cлоев батарею под ней. Бабай перестает шипеть, стоит мне оказаться в зонė его видимости.

– Долгooоо, - стонет тем временем загорелый брюнет в зауженных джинсах и кипенно-белых кроссовках, не oбращая внимания на только что прибывшую меня. Он красавчик и знает об этом – уж очень у него самодовольная рожа. - Сколько можно? Я жрать хочу.

Он обращается к третьему типу, но тот не отвечает, а откровенно пялитcя… на меня. Отвечаю ему наглым взглядом, мол, чего вылупился? Он высокий, с брюнетом они примерно одного роста, но этот пошире в плечах и не такой смазливый. У него русые волосы с рыжиной и все лицо в веснушках. А ещё на нем светло-голубые, каким-то чудом не помявшиеся в поезде джинсы, начищенные до блеска ботинки, а под распахнутой кожаной курткой белоснежная футболка с ярким принтом. Не пойму, что там нарисовано? Майк Вазовски, что ли?

В ответ на мой хмурый недружелюбный взгляд любитель одноглазых монстров отвечает мне широкой улыбкой. Зубы у него как в рекламе зубной пасты. Не бывает таких белых зубов от природы. Виниры, что ли? Ясно, мажорик. Вон и часики из-под рукава торчат соответствующие. Давно хочу себе хорошие часы, вечно обращаю на них внимание.

Тем временем, не получив ответа на свое нытье, темноволосый оборачивается к белозубому, а затем и ко мне, прослеживая, куда тот пялится. А он, едрить его налево, все ещё пялится.

Теперь парни пялятся вдвоем. Мне, может, сплясать? Так я вроде не нанималась в мартышки, а мы не на арене.

Темненький пробегает взглядом по моей фигуре с головы до пят и, не стесняясь, кривится. Толкает мажорика в плечо.

– Не грусти, бро, наверняка там будут и нормальные тёлки.

У меня аж дар речи пропадает от такой наглости. А в светлых глазах того, с веснушками, откровенный смех.

– Ты страх потерял, что ли? – выпаливаю, обретя способность говорить. И тут слышу треск: на плиточном полу прямо от моих ботинок появляется трещина и бежит в сторону обидчика. Как?! Я же ничего не делала!

– Ты чего творишь, дура?! – взвизгивает голодный тёлкoценитель и отскакивает в сторону.