Добро пожаловать в прайд, Тео!

- Если отношения треснули из-за такого пустяка, значит, недорого они стоили, - пожал плечами Фёдор. - И, кстати. О деньгах.

- Я перевела деньги.

- Но мы договаривались без них!

- Я не думала, что вы это всерьез… - произнесла она растерянно.

- А я всерьез!

Они снова принялись сверлить друг друга взглядами. Из ее глаз исчезло виноватое выражение, он забыл, как любовался ею несколько минут назад.

- Хорошо, - первой сдалась она. – Перечислите деньги в благотворительный фонд.

- Какой?

- В фонд помощи брошенным невестами басам.

После паузы Федор расхохотался. Улыбнулась, в конце концов, и Лола. У него шикарный смех, под стать голосу – низкий и рокочущий. И заразительный.

- Скажите, кто это? – задал Фёдор занимающий его уже какое-то время вопрос. Лола повернула голову, проследив направление его взгляда. – Это… Лайза Миннелли, да?

- Нет, - безмятежно ответила она. - Это мой отец.

Она явно наслаждалась его изумлением. А Фёдор принялся внимательнее разглядывать черно-белый портрет на стене. В роскошной диве в диадеме и боа было совершенно невозможно заподозрить мужчину.

- Вы не шутите?

- А вы шокированы?

- Не слишком, - после паузы серьезно ответил Фёдор. - Для оперы это не такое уж удивительное дело. Есть брючные и юбочные роли.

- Что это такое? – округлила глаза Лола. Она никак не ожидала, что будет говорить с ним о своем отце и об опере. И никак не предполагала, что этот разговор будет для них обоих интересен.

- Брючные роли – это мужские роли, чьи партии написаны для высоких голосов, и, соответственно, их исполняют женщины в мужских костюмах. Юбочные – обратная ситуация. Правда, ради справедливости стоит сказать, что юбочные партии – вещь довольно редкая.

- Правда? – она выглядела заинтригованной и заинтересованной. - Женщины играют мужчин? В опере?

- Правда, - кивнул Фёдор. – Например, паж Керубино в «Свадьбе Фигаро». Или Октавиан в «Кавалере Розы», - Лола страдальчески наморщилась, а Фёдор рассмеялся. Как же он забыл. Гвидо рассказывал, что его босс совершенно равнодушна к опере. – «Снегурочку» помните?

- Помню, - осторожно ответила Лола. – В общих чертах.

- Леля поет женщина.

- Как?! – ахнула Лола. – Это же… там же у них любовь… со Снегурочкой… кажется.

- И тем не менее, - с довольным видом кивнул Фёдор. Ему льстил ее неподдельный интерес. А говорят – не любит, не любит. – Это партия для меццо-сопрано. Это женский голос.

- Удивительно, - покачала головой Лола. – Просто удивительно. А есть ли… юбочные… правильно?.. юбочные партии для баса?

- Есть, - Фёдор с удовольствием пустился в объяснения. – Юбочные роли - как правило, комические.

- Например?

- Например, у Прокофьева в «Любовь к трем апельсинам» - кухарка.

Лола звонко рассмеялась.

- Кухарка! Какая прелесть. А я ведь предлагала вам платье! Вот в каком образе надо было выходить на подиум! А не этот ваш страшный Аттила! Я себе представляю вас в переднике.

Теперь уже Фёдор заразился ее весельем и улыбался.

- Ну значит в следующий раз буду кухаркой.

Веселье тут же и стихло. Они оба понимали, что следующего раза не будет. Его выступление на показе «Лолику» останется одноразовой акцией – только тогда оно имеет смысл.

- Ваш отец выступал на сцене? – чтобы сгладить неловкость, Фёдор вернулся к началу разговора.

- В молодости, - девушка серьезно смотрела на него. – Теперь он продюсер.

Фёдор лишь хмыкнул. Судя по всему, отец Лолы Ингер - незаурядная личность.

- Это от него у вас такая роскошная фамилия?

Лола несколько секунд пристально смотрела на него, словно оценивая – была ли ирония в его вопросе. Пожала плечами.

- От обоих родителей. Ингер – девичья фамилия моей матери. Отец настоял, чтобы, став взрослой, я взяла двойную фамилию.

- Почему?! - по этой логике и у самого Фёдора должна быть фамилия Петерсон-Дягилев. Ужас какой.

- Папа считал, что так будет справедливо, - Лола снова пожала плечами. – В честь отца моей матери, основателя продюсерского центра «Ингер Продакшн».

- Кажется, - Фёдор нахмурился, вороша память. – Кажется, я что-то о нем слышал.

- Возможно.

Тема явно не принадлежала к таким, на которые Лола Ингер-Кузьменко готова разговаривать с удовольствием. И Фёдор пошел ей навстречу.

- А это кто? – он перевёл взгляд на второй портрет, тоже черно-белый. В гендерной принадлежности этого человека сомнений не было. Как и в его профессии. Лысина в венчике темных волос, очки на кончике тонкого, с горбинкой, носа и портновская лента на шее. Наверняка, какой-нибудь Кристиан Диор за работой. Но почему-то дополнил свой вопрос иначе: - Ваш дедушка, надо полагать?

- Почти, - невозмутимо кивнула Лола. – Прадед.

И снова она наслаждается его изумлением.

- А я думал, это какой-то известный модельер, ваш кумир.

- Это и есть мой кумир. Мой прадед по линии отца, Константинас Георгадис. Он был грек. И лучший мастер по мужскому костюму города Ейска.

- Где это?

- Сразу видно, что вы не носили в жизни хороших костюмов, - рассмеялась Лола. – Все больше шкуры и кожаные куртки.

Он не обиделся.

- Это правда, вне сцены я предпочитаю одеваться как можно проще. Так где этот ваш Ейск?