Добро пожаловать в NHK!

Я испытывал схожие чувства, но Ямазаки, мучимый наркотическим приходом, выглядел просто пугающе. Я молился, чтобы он поскорее пришел в себя, но ничего не менялось. Он продолжал смеяться, как сумасшедший.

Поняв, что я ничего не мог с этим сделать, я решил присоединиться к нему. Я вдохнул немного Белой Дури. Она подействовала мгновенно.

Ах как приятно… Как интересно… Чувствую себя прекрасно… Просто замечательно.

Ох… Я не могу так дальше жить… Со мной все кончено? Больно… Как жаль… Да что я могу сделать?.. Я ничего не могу сделать… Как же больно…

Это был очередной бэд трип.

Эффект от принятия галлюциногенов зависит от психологического состояния и окружения принимающего, проще говоря, приход зависит от настроения и обстановки. Если принимающие находятся в хорошем настроении, когда принимают наркотики, они буду чувствовать себя, словно попали в рай. Но если они в депрессии- они отправятся прямиком в ад. Использование наркотиков в качестве способа сбежать от реальности не может привести ни к чему хорошему.

Конечно, я знал об этом. Я знал, но… Но наркотики уже наполнили мою душу жутким, непередаваемым страхом. Он отличался от того неопределенного беспокойства, которое я испытывал каждый день.

Да, это было сильное, отчетливое чувство страха, пугающей неопределенности. Может быть, мне даже хотелось этого. По сравнению с моими каждодневными переживаниями, которые неспешно терзавшими меня, эта наркотическая депрессия была даже в чем–то приятной.

Ямазаки повернулся к холодильнику и погрозил ему кулаком.

— Проклятье, если ты хочешь подраться, так давай же! Я принимаю твой вызов!

Кажется, Ямазаки сражался с воображаемым противником.

Я же сидел в углу, дрожа от страха, обхватив голову руками и прижав ноги к груди.

— Стой! Не подходи!

Враг приближался. Несмотря на мой испуг, это было довольно забавное зрелище. Быть преследуемым, а затем убитым злодеями- это захватывающая галлюцинация. Моя паранойя восхищала меня. Она вдохновляла меня. Короче, это было приятно.

А приятные вещи должны приносить радость.

Верно! Другими словами, мы были счастливы. Я решил, что это был лучший приход в моей жизни! Тогда я действительно начал понимать жизнь в стиле «рок–н–ролл». И я решил сделать этот стиль жизни еще лучше.

— После наркотиков по списку идет насилие!

Прежде, чем прошел эффект от наркотиков, мы вышли из дома и отправились в парк.

Мы собирались драться. Этой ночь нашим рингом станет парк. Как настоящие мужчины во времена своей бурной молодости, мы должны были драться! Драться драматично, красиво, как кикбоксеры или рестлеры! Если бы это у нас получилось, мы могли испытать еще большее удовольствие…

Солнце давно уже село, и никого вокруг не было. Если же кто–то был, у нас могли бы быть крупные неприятности. Это было бы исключительно постыдно.

В свете парковых фонарей мы встали друг напротив друга. На мне были одеты кофта и футболка, а на Ямазаки была толстовка. Мы оба были одеты так, чтобы одежда не сковывала наши движения. Мы были готовы.

Поскольку наркотики все еще действовали, Ямазаки болтал без умолку. Он продолжал нести всякую чушь.

— Такое часто бывает в кино. Фильмы, в которых двое молодых симпатичных актеров, споря о любви или о чем–то таком, сражаются в парке под проливным дождем. «Ты ничего не знаешь о любви!»… «Я люблю Хитоми всем сердцем!»… «Бам!» … «Хрясь!», что–то вроде этого…

Продолжая разминаться, я кивнул ему в знак согласия.

— В глубине души, мне нравятся такие фильмы, потому что в этих телешоу заключена истина. В них есть вступление, развитие, кульминация и развязка, в них кипит буря эмоций, в них есть какие–то выводы… С другой стороны, наши жизни наполнены туманной неопределенностью и смутными страхами, в них нет простых и понятных ситуаций и конфликтов, нет ничего подобного… Разве это не глупо? Мне двадцать, а тебе двадцать два, Сато. А мы никогда никого по–настоящему не любили, не ненавидели, не дрались из–за любви или ненависти, мы никогда не испытывали ничего подобного. Это ужасно!

В этот момент Ямазаки встряхнул меня за плечи, когда я разминал ахилловы сухожилия.

— Так давай драться драматично! Красиво, быстро и жестко! Давай драться именно так! — сказал он.

— Дааа! — издал я храбрый клич и принял свою боевую стойку.

Итак, мы начали драться. Наш бой выглядел удручающе безобидно. Иногда было больно, но удары слабака под кайфом не могут быть слишком сильными.

Ямазаки отчаянно пытался сделать наш бой как можно более красивым, и он начал вопить драматичные, но совершенно бессмысленные вещи.

— Сато, ты ничего не понимаешь!

Я не хотел, чтобы его усилия пропали даром, поэтому попытался ответить подобающим образом.

— Это ты ошибаешься!

— Да?! И в чем же я ошибся?!

Я растерялся, когда мне задали такой конкретный вопрос. Я перестал размахивать кулаками и задумался.