Добро Наказуемо

— Я уточню. Марина, я тебя пригласил не только для беседы, хотя мне и она интересна. Деньги, которые у тебя на счету, пусть пока так и лежат. Если я после операции останусь жить, я распоряжусь, куда их деть или перевести.

— Забрал бы ты их Юра. Они лежат не в банке, а у меня на душе тяжким грузом. Если бы не должна была их тебе, давно избавилась бы от них. Я тебе безмерно благодарна, что ты помог мне спасти Светочку, но цена, которую я заплатила за это, непомерна велика и не знаю, как долго я смогу нести эту тяжесть.

Шеф наклонил голову, помолчал, а потом с какой-то решительностью или злостью стал говорить:

— Я, Марина, не священник, что ты передо мной исповедуешься.

Далеко не священник. Кто я? Думаешь, я знаю? Наверное, Mefisto, или кто-то в этом роде. Но Mefisto не мучался угрызениями совести, у него её не водилось, а у меня какие-то крохи остались, и они меня стали донимать. Я знаю, что я недостоин сострадания, слишком много грехов на мне лежит, и скажу тебе честно, я не боюсь предстоящей операции, в случае её неудачи с медицинской точки зрения для меня это будет удача, вот и хочется хоть чем-то отмыться перед… Не хочу произносить это имя вслух, я недостоин этого.

— Успокойся, Юра. Пока мы живы, нужно думать, как покаяться. Нет, не обязательно перед Богом, мы не знаем есть он или нет, я думаю, что Бог — это наша совесть. Она нам и должна говорить как жить и что делать.

— И ещё. Мы поедем сейчас к дому, где я остановился, это недалеко, я вынесу тебе чемодан с пятью картинами, которые ты видела у меня на Сапёрной…

— Тогда было три — Коровин, нет — Левитан и, кажется, Шишкин, да, да — Шишкин. Озеро, лес и облака. Третья — какой-то голландец.

— Нет, немец. Сейчас добавился Поленов и Шагал. Оставишь их у себя. Пока никому не показывай. Они не в розыске, но вывозить их нельзя было.

— А как же ты рисковал?

— Какой там риск! Сегодня у нас можно купить не только таможню. У меня там всегда окна были, а сейчас за деньги покупается и продаётся всё. Не за купоны, конечно. А у немцев почти нет досмотра.

— Юра, может тебе нужна какая-то помощь с моей стороны?

— Спасибо, я всё организовал. Даже реабилитационный санаторий.

Если что понадобиться, я тебе скажу. Если ты мне будешь звонить, то звони только с автомата, телефоны я буду сообщать. Не думаю, что за мной сразу установили слежку, но всё же. Давай доедим и пошли.

— Я уже не хочу. Посмотри, Юра какая красивая площадь. Я её в темное время ещё не видела.

Внизу, напротив окна стояла кирха, а чуть правее находился одноэтажный, отдельностоящий ресторан, построенный в стиле барокко, всё было освещено разноцветными огнями и создавало праздничный вид.

— Смотри, Юра. Видишь, на горизонте самолёт на посадку идёт? Там аэропорт, куда ты прилетел. Он тебе понравился?

Шеф отставил от себя тарелку, положив в неё нож и вилку, вытер салфеткой губы и улыбаясь сказал:

— Я бывал здесь и раньше не один раз. Летал в командировку.

— Откуда? — задала глупый вопрос Марина.

— От верблюда, сейчас расплачусь с официантом и пойдём.

— Твой хороший немецкий, как я понимаю, тоже от верблюда?

— Ты догадлива. От него самого. Не будем об этом, когда-нибудь придёт время, узнаешь. Хотя вряд ли. Не разжигай своё любопытство.

Тебе не нужно знать больше, чем ты знаешь. Тебе и так много известно. Всевозможные тайны усложняют нашу жизнь. Но и жить нараспашку, всё равно, что ходить голым. Это твоя машина?

— Нет, я не люблю блеклые тона для машин. Недавно обгоняла на узкой дороге и увидела впереди, идущую мне в лоб темно-зеленую машину. Я успела увернуться, но испугалась. А будь она поярче, я бы и не пошла на обгон.

— Ты права. Судя по твоей логике, вот эта жёлтая — твоя. Угадал?

— Да, тем более, что блеснули стопы — я открыла замки на дверях.

— Поехали.

— Куда?

— Борнхаймер Ландвег, в районе Борнхайма. Езжай в сторону Айспортхалле, я там покажу.

Когда подъехали к дому, шеф приказал:

— Проедь дальше и стань за углом.

— Тебе тяжело будет нести.

— Да нет, чемодан на колёсиках и картины без рам. Я пошёл.

Минут через десять уложили чемодан в багажник, Марина поцеловала шефа в щеку и пожелала:

— Ни пуха тебе ни пера, Юра.

— К чёрту! Тебе удачи. Прощай!

— Нет, до свидания!

Марина ехала по загруженному автобану и особенно размышлять было некогда. Машины шли сплошным потоком по трём полосам. Пошёл небольшой дождь. На спусках красным пунктиром от стоп-сигналов освещалась дорога, и встречные полосы блестели от тысяч фар. Марина взяла одной рукой фотоаппарат и не глядя в видоискатель, пару раз нажала на спуск, надеясь получить хороший снимок.

Приехала к себе в квартиру. Света ночевала у Ядвиги. Легла и стала думать о том, о чём не смогла размышлять в дороге.