Добро Наказуемо

В конце комнаты, у окна стоит человек с пистолетом, направленным Семёну в грудь. У Котика был на такой случай приём ухода от выстрела, но он очнулся. И, наверное, благодаря русской речи.

— Руки вверх, стреляю без предупреждения.

Семён успел увидеть перепуганного насмерть Соколова, сидящего на диване и больше он ничего не помнил. Очнулся он от того, что ему плеснули в лицо водой, а может и от нашатыря, потому что слышался запах аммиака. Лежать на полу было неудобно, болел затылок и руки за спиной, по всей вероятности, в наручниках. Правый глаз был прикрыт, наверное, заплыл от удара.

— Aufzustehen! (Встать!)

Семён попробовал встать, но всё тело заныло.

— Меня что, били? — спросил он по-русски и получил ответ:

— Нет, гладили. Благодари Бога, что не пристрелили. По инструкции должны были, — объяснил Гартнер, русскоговорящий полицейский, наверное, выросший в России, — встать можешь?

— Попробую, — и превозмогая боль повернулся набок, стал на колени и поднялся.

— Выходи!

Идя по коридору, он видел перепуганные лица людей, выглядывающих из дверей. В лифт его завели двое полицейских в форме и с автоматами, поставили лицом к задней стенке и приказали не двигаться, иначе будут стрелять. Прямо у подъезда его ждал полицейский джип, и рядом стоял ещё один полицейский с автоматом и второй держал поводок с привязанным на нём громадной овчаркой.

Семён сейчас всё фиксировал. На анализ своих действий и действий полиции у него не было ни сил, ни времени. "Вот это залёт! Будет теперь у мена время обо всём подумать. Как доложить Вере, почему меня нет. Плохо, если она позвонит Соколову, но у неё, кажется, нет его номера телефона" — думал Котик, сидя в зарешеченном джипе с мигалками. Он не представлял, что с ним будет дальше, в голове был полный сумбур. Его привезли в КПЗ, завели в крохотное помещение с сидением, крючками для одежды, сняли наручники и приказали раздеться. Из этой комнатушки он вышел голый через другую дверь, очутился в просторной душевой. Нажал на красную кнопку и пошла тёплая вода. Хотел сделать погорячей, но только увеличилось давление. Мыло не нашёл, зато были кнопочки и на них надпись, что это шампунь, а на второй жидкое мыло. Помывшись, дёрнул дверь, через которую зашёл — закрыто. Другая дверь завела его в комнату с зеркалом за толстым стеклом, с умывальником и унитазом в углу. На вешалке висела новая белоснежная рубашка, выглаженные брюки на резинке, майка, трусы, носки и туфли на резинках. К удивлению Семёна, всё ему подошло.

— И когда они меня успели обмерить? — вслух сказал Семён.

Вода немного облегчила боль, глаз почти не видел. Он посмотрел в зеркало и ужаснулся синяку на пол-лица. Дернул двери, они оказались закрытыми. Сел на скамейку, дверь открылась, человек в непонятной форме, видимо надзиратель, повёл его по коридору с облицованными белым кафелем стенами и полом с прорезиненном покрытием.

— Это чтобы я если упаду, не сломал бы чего-нибудь, — улыбнулся Котик.

Его завели в большую комнату, в которой сидели три человека в белых халатах, наверное, врачи. Надзиратель приказал раздеться, а сам остался стоять у двери. Один врач подошёл к Семёну, потрогал и приподнял больное веко. Семён чуть отшатнулся от боли.

— Da? schmerzt? (Что, болит?)

— Ага, ja, ja!

Врач что-то говорил сидящим за столом коллегам, а те писали.

Затем команды: повернись, нагнись присядь, подними руки и т. д. Всё как на медкомиссии в военкомате, только тщательней и дольше осмотр.

После медосмотра его завели в столовую и предложили выбрать себе еду самому. Семён подумал, что попал в лучшую, закрытую столовую для чиновников. Несколько салатов, мясные блюда, соусы на выбор. Семён взял себе куриную ножку, салат из редиски, кофе и булочку. Когда он покушал, то спросил надзирателя:

— Извините, пожалуйста, мне нужно сообщить домой, а то там будут волноваться.

Надзиратель его подвёл к телефонной будке и проинструктировал:

— Через три минуты телефон автоматически отключится. Связь только в пределах Германии. Звоните.

Семён набрал домашний номер, и только пошёл гудок, Вера схватила трубку, наверное сидела у телефона.

— Алё, алё! — крикнула торопливо Вера, — это ты, Сеня? Я уже волнуюсь.

— Слушай меня внимательно и не перебивай.

— Хорошо.

— Я влетел в халэпу. Рассказывать какую нет времени. Я в полиции.

Позвони Панайоти, чтобы работали пока без меня. В красной папке лежит Rechtsschutzversicherung — адвокатская страховка, зелёная первая страница. Поищи мне адвоката, желательно с русским языком. Я по возможности позвоню. Никаких действий не принимай и никого ни о чём не расспрашивай. Всё будет в порядке. Рите скажи, что папа в командировке…, — в трубке раздались гудки.

Семёна завели в комнату с решёткой на окне. Она ничем не отличалась от гостиничных одноместных номеров в Союзе, может только отсутствовал шкаф и унитаз был за прозрачным пластиком.

— Распорядок и правила поведения прочитайте, — сказал охранник, указал на табличку с текстом и вышел.