Доблесть русских людей

  Так их заставляют промчаться десяток кругов. Пара мальчишек не выдержала, и их поднимают жестокими ударами с колючего гравия. Из рассеченной кожи льется кровь. Это одна из самых страшных тюрем сталинского ГУЛАГа. Тут правда не так холодно, как в Сибири, зато надзиратели и милиция из средней Азии, и обращается с тобой как с рабами. Василию пришлось общаться например Павлушей, который до это был закрыт за кражу которую не совершал в нижнем Поволжье. Так там главную неприятность доставляли воры и малолетние блатные. Причем Пашке удалось втереться им в доверие, и сиделось ему, в общем, не плохо. Тут же все было такой степени регламентировано, что ребятам не хватало времени ни на прописки, ни на игры в карты. Как-то все у них было... Двенадцать чистых часов работы, четыре часа учебы, и восемь на все остальное, включая сон. Не очень тут блатари имели возможность распоясаться. Да и сидели тут в основном за политику, дети врагов народа, отправленные комиссией, много бродяг. А уголовники в мизерных количествах, так что они свои порядки даже если и хотели, то не могли установить.

  С одной стороны так, конечно же, безопаснее от своих же сокамерников, но за это приходится расплачиваться самым жестоким рабством. В самые первые дни ребята страдали более чего. Они работали только в одних шортиках, и страшно расцарапали и посбивали себе тела, особенно локотки и колени. Ломило поясницу, звенела от напряжения каждая жилка тела, а босые подошвы зверски исколоты об камни. Боль везде, ни осталось, ни одной вены, ни одной жилки, и ни одной частью тела не тронутой болью. На уроках новички усыпали, за что получали указкой по голове и сбитым рукам.

  Это была жестокая каторга...

  Но юные организмы быстро приспосабливаются. Кожа на подошвах и коленках грубеет, а боль в мышцах становиться привычной и слабеет, превращаясь в тупое нытье. А черно-белый фон усталости постепенно рассеивается, и глаза опять различаются краски. И ты уже можешь кое-что, и ответить на уроке.

  Чуть уже легче, но все равно тяжко. Кормят скудно, как впрочем, и везде в стране, но с голоду не умирают. Так что влачить тяжелое существование можно, и ты как не крути, работаешь на страну.

  Когда фашисты подошли к каменоломнях, юных заключенных мобилизовали, выдали винтовки и зачислили в штрафное ополчение. Пацаны лежали в траншее. Было прохладно, а они по-прежнему в казенных шортах и только на торс нацепили не по размерам робы с номерками. Греет казенная роба из самой грубой ткани неважно, но все-таки лучше, чем ничего. А ноги остались голыми и босыми. На самих рудниках тепло, даже зимой, так что мальчишки вынуждены тереться ногами друг от друга или подскакивать, чтобы согреться. Недаром таких босоногих мальчиков зовут гусями, уж очень красны у них ноги, словно лапки этих пернатых. Зябко и пацаны, чтобы согреться борются друг с другом. Вот выглянуло солнце. В конце ноября оно греет слабо, но это Кавказ, и еще не выпал снег, от чего немного полегче. Василий и Петя тоже шутя поборолись. Бритые головы отросли светлым, сероватыми от пыли ежиком.

  Ребята чувствуют себе воодушевленными. Ведь срок заключения фактически окончился. Мало того у них появляется шанс совершить какой-нибудь подвиг, стать героями и офицерами. А может и генералами, и уничтожить, целый полк фрицев. Вот как, например, недавно снова вернулся на фронт Кожедуб и еще раньше Покрышкин. Так и они покажут вермахту свой задор.

  А в небе жужжат немецкие самолеты. Пацаны нацелили на них винтовки. Тут нет никого старше пятнадцати, а воспитатели-изуверы смотались, видно опасаясь получить пулю от своих опекаемых. Но штрафным батальоном взялись командовать три девушки-комсомолки. Они уже имели боевой опыт, и отдавали команды уверенно. Пацаны постарше смущались, при виде голых, девичьих ног. Чтобы не отличаться от ребят девушки скинули сапожки, тем более им босячить не впервой, а при плюсовой температуре воительницы не мерзнут.

  Старшая из них Августина, очень рыжая, высокая и здоровая девка. Симпатичная, и мускулистая, лет двадцати, свеженькая. Василий привлек её внимание и девушка скомандовала:

  - Смирно! Встать!

  Василий вытянулся из-за всех сил, но все равно оказался ниже девчонки-буйволицы на две головы. Она где-то под метр девяносто и широкоплечая, но вместе и с тем и фигуристая. А волосы, вьются и как пламя, лицо с мужественным подбородком, классические правильное, красивое, но строгая. Несмотря на пропорциональное сложение, загорелую, гладкую, чистую кожу, девушка на любителя. Уж очень агрессивная, в ней мало женственности. Вот и сейчас она взяла Васю босыми пальчиками своей изящной, и отнюдь не маленькой ноги, мальчишку за нос. А это больно, пальчики у Августины сильные, длинные, но ровные и хорошей формы. Пацан постарался сдержать крик и остался стоять прямо. А рыжая чертовка даже его приподняла за нос, заставив встать на носочки.

  Смотрела и улыбалась, крупным, как у лошади зубами. Затем мягким тоном произнесла:

  - Ты умеешь терпеть боль сам! Научись принанять ее и другим!

  Василий ответил классически: