До встречи в Бомбее

Эрнест не прекратил. Вместо этого он начал плакать, зарылся лицом в холодную землю, возможно от стыда, а может быть, чтобы заглушить вырывавшиеся звуки. Это было жуткое зрелище. Если бы Люк мог, он бы подхватил его, отволок обратно в окоп и прострелил бы ему руку, если бы понадобилось, чтобы под любым возможным предлогом отправить в безопасность, домой.

Но встать в полный рост было равноценно самоубийству. Поэтому Люк подполз к Элдису и схватил его за трясущееся плечо.

— Элдис. — скомандовал он. — Соберитесь.

— Я не могу, — провыл в землю Эрнест. — Я не могу, не могу, не могу…

Он кричал все громче.

— Надо действовать, — приказал Питер. — Заглушим его вопли минометами, а потом ты с него за это спросишь.

Но прежде чем Люк успел дать команду, Элдис с удивительной силой стряхнул его с себя, встал посреди нейтральной территории и закричал. Все в паническом страхе уставились на него. Казалось, это длилось целую вечность, но на самом деле заняло всего несколько секунд, а потом боши открыли огонь из пулемета. Люк дал команду бежать что есть мочи. Один из саперов не послушал его и, проявив храбрость, достойную особой боевой награды, подошел к линии обстрела и убрал пулеметчика. В этот же миг Люк сгреб Элдиса и взвалил себе на плечо, не замечая, как его тело повисло на нем, и, задыхаясь, побежал за своими к безопасным окопам.

Благодаря саперу и его минометам, никого не убили. Фразеру пуля поцарапала щеку, что на некоторое время вывело парнишку из строя. Сапер с минометами получил несколько пуль в плечо. Он написал Люку из индийского санатория в Брайтоне, рассказал, что его отправляют домой к жене и детям в Лахор, и поблагодарил Люка — иначе и не скажешь — за то, что тот был его подполковником.

«У тебя было бы больше поводов благодарить меня, если бы тебя не подстрелили», — написал Люк.

«Даже вы, саиб, не можете управлять пулями, — ответил сапер. — Только вы и были нашим командиром».

Командиром мог бы быть Элдис, Люк в этом не сомневался. Если бы только он по собственной воле не стоял и не орал на нейтральной территории, пока ему не снесло шрапнелью пол-лица. Сначала Люк даже не понял, что Эрнест ранен. Только вернувшись в окоп, он увидел, что у того хлещет кровь, и только тогда обратил наконец внимание на то, как безвольно обвисло его тела. «Нет, — пробормотал Люк, склоняясь над Эрнестом и прижимая руку к остаткам его челюсти, — нет, нет, нет…»

Санитары сначала доставили Элдиса на перевязочный пункт, а оттуда в один из многочисленных пунктов эвакуации раненых, потом в Лондон в отделение лицевой хирургии и наконец в психиатрическую больницу в Суррее — в 5-й королевский госпиталь. Люк написал туда, пытаясь узнать, все ли с Эрнестом в порядке. Ему ответила одна из медсестер. Ее звали сестра Литтон. И она любезно сообщила, что с Элдисом совсем не все в порядке. Он лишился памяти. «Не помнит ни прошлого, ни того, что происходит в течение дня. Но вы должны знать, что мы ухаживаем за ним так хорошо, как только можем. Ему нравится наше какао, а еще он любит выходные, особенно когда к нему приезжает мама». Люку сделалось дурно, когда он прочитал это письмо. Он скомкал его и сжал в кулаке. Его снедал стыд от того, что он сделал с Эрнестом. Остаться в живых, дышать и двигаться, но существовать без лица, без памяти… Питер был прав: есть вещи похуже Франции. И даже похуже смерти.

— Это не твоя вина, — твердил ему Питер.

Мэдди написала то же самое. «Ты должен знать. Если и винить в этом кого-то, так это немецкого пулеметчика. Или Ипр. Возложи вину на Ипр, на генералов, на всю эту ужасную войну. Но, пожалуйста, не терзай себя».

Но он не мог ничего с собой поделать. За февралем пришел март, дни стали длиннее, но теплее не стало, только увеличились потоки воды, заливавшей окопы. Люди мучились от того, что ноги у них распухали и чернели, как после обморожения. Люк, как мог, старался подбодрить бойцов, обещая, что скоро наступит весна и придет тепло, на что и сам очень надеялся. И все это время он не переставал думать о своем решении в тот предрассветный час в декабре взять на задание Элдиса, о том, как он лежал, пока тот стоял, и что не сумел среагировать достаточно быстро и повалить его на землю.

На второй неделе марта вернулся из госпиталя Фразер Китон. На их фланге прибавились сотни новых солдат, завезли боеприпасы, тяжелые снаряды для заградительного огня. И всего этого было доставлено с лихвой для давно обсуждаемого наступления, в ходе которого планировалось вернуть Нев-Шапель. Это опять была бойня. Для обеих сторон потери исчислялись десятками тысяч. Гибли взрослые мужчины и совсем мальчишки. Они оставались лежать на поле боя, один на другом, пока артиллерия и пулеметы не прекращали огонь. И тогда те, кто остался в живых, могли покинуть окопы, дать воды раненым, попытаться оттащить их в безопасное место. Но в депешах операция была объявлена успешной. «Нев-Шапель снова в руках британцев, а линия фронта продвинулась вперед более чем на полмили».