До самых кончиков

Со стороны притвора послышалась какая-то возня. Многосотенная толпа проводила взглядом согбенную фигуру, пока та медленно ковыляла вдоль бокового нефа. Седые распущенные волосы болтались вымокшей паклей. Нагое изможденное тело шажок за шажком преодолевало путь, подметая красную дорожку лобковой порослью. Судя по боязливому изумлению на физиономии Макса, он сразу понял, кем – или чем – было это неожиданное видение. Неуклонно приближаясь, легендарная личность вскинула слепые бельма на магната и промолвила, непрерывно поводя шмыгающим носом:

– Ага, ты, Максвелл, здесь! Я чую твой ужас! – Пронзительный голос со скрипом вырывался из беззубого рта. – Остановите этот балаган!

Максвелл опасливо сунул руку за лацкан фрака и вытащил черную коробочку. Он мог убить или покалечить миллионы в одно касание.

– Признайся ей! Признайся! – Выставив сучковатый палец, колдунья распорядилась: – Уж коли женишься, поведай деве тайну!

Макс лишь перепуганно таращился.

На половине пути старушечий скелет с одышкой воззвал:

– Отрой секрет, который я не смею ей рассказать!

Пенни растерянно переводила взгляд то на без пяти минут мужа, то на диковинную гостью.

Баба, одолевшая пол земного шара от Непала до Нью-Йорка, пожевав губами, распорядилась:

– Да, негодник, расскажи ей, зачем и почему ты посвятил себя службе доставки радости женщинам!

Макс выставил контроллер на всеобщее обозрение:

– Ну вот что, мамаша! Еще один шаг, и смерть целого миллиарда из них будет на твоей совести!

Старуха слегка призадумалась.

Но тут вмешалась Пенни.

– Баба! – смело крикнула она. – Я знаю, зачем он украл сенсуальные тайны древних народностей! Понимаю, отчего всю жизнь добивался доступа к лучшим вагинам планеты!

Присутствующие гостьи тем временем продолжали плавать в сладких грезах наяву. Что касается мужчин, многие искренне радовались неожиданному повороту дел на одном из скучнейших и заорганизованных мероприятий – венчании. Если они и видели, что женщинам сейчас приятно, то старательно прикидывались, будто ничего не замечают. Эти субчики, кстати говоря, по большей части принадлежали к числу лицемерных донжуанеров и подпольных спекулянтов, гревших руки на эффектах «До самых кончиков».

Пока палец Макса висел в миллиметре от кнопки глобального смертоубийства, Пенни сообщила:

– Я знаю про клонирование. Макс впрыснул растиражированные эмбрионы самого себя в пользовательниц «До самых кончиков». Скоро он даст отмашку, и они хором забеременеют.

Приковав к себе внимание всего собора, она кричала:

– Те самые наноботы, которые доставляют наслаждение и боль его рабыням, проследят за подавлением иммунных функций, отвергающих чужеродные тела в организме! Армия микроскопических роботов будет охранять и защищать плодов-паразитов, чтобы сотни миллионов женщин фертильного возраста смогли произвести на свет точные копии Корнелиуса Линуса Максвелла!

К моменту окончания своего краткого выступления Пенни изъяснялась визгом, отчаянно размахивая свадебным букетом. Когда словоизвержение угасло, праздничная аудитория уставилась на нее с плохо скрываемым недоверием. Пенни – вся в рюшечках, не говоря уже про фижмы и оборки – ждала взрыва массового негодования, а от Макса – первых пыточных аккордов. Однако ни того, ни другого не последовало.

Баба перевела на нее мутный взгляд. Недоуменно склонив голову к плечу, старуха сказала:

– Что ты, что ты, голубка моя! Ничего такого и близко нет.

Кто-то где-то хихикнул.

– Зато я не шучу, – пригрозил Макс. – Еще слово, и вас всех постигнут такие муки, хоть кантату пиши!

Но Седобородка презрела опасность.

– Ты, Пенни Харриган, стоишь сейчас в чужом платье. Том самом, которое четверть века назад надела покойная жена Макса на свою свадьбу, и было ей столько же, сколько тебе сейчас! – Высокие каменные своды эхом разносили ее слова по притихшему собору. – Так поинтересуйся у своего жениха, отчего столь удачно подошел размер!

А и впрямь. При первой же примерке подвенечное платье село как влитое.

Не успела она в деталях осмыслить это откровение, как Макс коснулся коробочки. Недоступная глазу орбитальная группировка спутников послушно ретранслировала сигнал, и девушку пробила молния боли. Одновременно с ней точно так же вскрикнули и рухнули на холодный жесткий пол все прочие женщины, гостьи свадебных торжеств. Только Баба осталась на ногах и дерзко смотрела в бешеные глаза Макса.

– Расскажи ей, – прошипела она. – Расскажи, что у нее на роду написано!

– Ни за что и никогда! – отказался тот.

Пенни едва замечала, как между ними встала Баба. Противники – денди во фраке и высохший скелет – начали медленно кружить друг вокруг друга. Максвелл сунул коробочку за пазуху и угрожающе вскинул пустые руки, готовый атаковать при первом же кряхтеньи со стороны Седобородки.

Что касается самой Пенни, над ней стоял епископ и заливался краской, пока невеста корчилась у его ног, агонизируя наслаждением – полупомешанная, давящаяся хриплым страстным урчанием.