До самой смерти...

Увидев Кристин Максуэлл, Джоунзи отвернулся от рабочих и Вена и с нескрываемым восхищением стал смотреть, как она движется по траве через газон под руку с Хейзом, шелестя платьем из небесно-голубого шифона. Когда они подошли достаточно близко, он сказал, по-прежнему не сводя глаз с Кристин:

– По-моему, мы не знакомы. Меня зовут Сэм Джоунз. Зовите меня Джоунзи.

– Коттон Хейз, – представился Хейз. – А это Кристин Максуэлл.

– Рад познакомиться с вами, – сказал Джоунзи, пожимая Кристин руку.

И с опозданием добавил:

– Обоими.

– А это еще для чего? – спросил Хейз, указывая на огромный деревянный каркас.

– Для демонстрации фейерверка, – объяснил один из рабочих.

– Скорее похоже на платформу для запуска трехступенчатой ракеты, прокомментировал Хейз, не оставив без внимания те страстные взгляды, которые Джоунзи, думая, что его никто не видит, бросал на Кристин. Он почувствовал, как в нем возникает раздражение. – Куда летим, на луну?

– Просто будем пускать разноцветные ракеты, – ответил рабочий, не принимая шутки.

– Когда?

– Как только стемнеет. Мы устроим такое свадебное празднество, какого здесь еще не видели, помяните мое слово.

– Анджела этого заслуживает, – сказал Бен Дарси.

– И Томми тоже. – Джоунзи улыбнулся Кристин. – Мисс Максуэлл, вы еще не видели русалку? Пойдемте, я покажу вам. Они уже загрузили ванну бутылками с шампанским. Это потрясающе.

– Ну... – заколебалась Кристин и вопросительно посмотрела на Хейза.

– Я уверен, что мистер Хейз не будет иметь ничего против. Ведь правда?

Джоунз взял ее под руку и повел к тому месту, где уже возлежала на боку ледяная дева, укрытая от солнечных лучей навесом. Ледяное основание, на котором она покоилась, было выдолблено изнутри, так что образовалась холодная ванна, из которой торчало множество бутылок с шампанским. Все и впрямь говорило о том, что свадьба задумана с размахом. Хейз смотрел, как Кристин, удаляясь, семенит через газон, и чувствовал, что раздражение его усиливается. Одно дело, когда тебя просят о пустячном одолжении: побыть в качестве телохранителя, а другое дело, когда у тебя из-под носа уводят девушку.

– Интересно, что же это такое? – раздался рядом с ним голос. – Линкор «Миссури»?

Хейз обернулся. Лицом к сооружению, устроенному для фейерверка, стоял невысокий, худощавый мужчина с небольшой лысиной на макушке, обрамленной венчиком седых волос. Его голубые глаза весело блестели. Он изучал конструкцию с таким видом, словно это было настоящее чудо научно-технического прогресса.

– Я – Бирнбаум, – представился он. – Сосед. А вы кто?

– Коттон Хейз. Приятель Стива.

Они обменялись рукопожатием.

– У вас необычное имя, – сказал Бирнбаум. – Очень необычное. В честь Коттона Мэзера? Пуританского священника?

– Да.

– Я-то сам неверующий.

– Я тоже.

– Вы приехали с венчания?

– Да, – ответил Хейз.

– И я. Впервые в жизни был в католической церкви. И я вам скажу: все это бубемайзе.

– Что?..

– Это если еврей войдет внутрь, то стены рухнут. Я вошел туда и вышел, и ничего, стены – благодарение Богу – стоят. Вообразите, что стены упали бы во время венчания моей цоцкулу. Даже представить себе страшно! Ой, Боже мой, да я бы скорее дал себе отрезать правую руку. Она выглядела чудесно, не правда ли?

– Да.

– Красивая девушка Анджела. У меня никогда не было дочерей. Только сын-юрист, он живет теперь в Денвере. Жена, бедняжка, скончалась три года назад. Так что я почти один на всем белом свете. Бирнбаум. Сосед. Ну что ж, по крайней мере я еще сосед, разве нет?

– Сосед – это очень хорошо, – улыбнулся Хейз. Маленький человечек ему очень нравился.

– Конечно. Но чтобы вы не подумали, что я бездельник, должен вам сказать, что я еще держу магазин, помимо того, что я сосед. Бакалея Бирнбаума. Повыше по улице. А живу я вон там. Видите дом? Живу уже сорок лет, и поверьте, что вначале, когда я переехал сюда, люди думали, что у евреев растут рога и хвосты. Ну что ж, времена меняются. И слава Богу. – Он помолчал, – Я знаю обоих детей с рождения. Томми и Анджелу. Они мне как родные. Оба такие милые. Я люблю эту девочку. У меня ведь никогда не было дочерей, я уже говорил. Значит, Тони устраивает фейерверк! Господи Боже мой, что это будет за свадьба! Надеюсь, я ее переживу. Как вам мой смокинг?

– Очень симпатичный, – сказал Хейз.

– Взял напрокат ради свадьбы дочери Тони. Минимум расходов. Он как будто немного облегает, вам не кажется?

– Нет, все замечательно.

– Ну, я, конечно, уже не такой стройный, как раньше. Слишком легко живем, вот что. У меня вот теперь два клерка в магазине. С супермаркетами конкурировать нелегко. Но я справляюсь потихоньку. Справляюсь? Да что там, поглядите, как я разжирел. А вы чем зарабатываете на жизнь?

– Я театральный агент, – ответил Хейз, решив придерживаться уже высказанной версии. Если кто-то хочет причинить вред Томми Джордано, то с его, Хейза, стороны было бы неблагоразумно афишировать свою принадлежность к полиции.

– Это хороший бизнес. А мисс Максуэлл имеет отношение к шоубизнесу?

– Да, – солгал он снова. – Она – танцовщица.