До последнего

«Держись, старина Веб, — сказал он себе. — Ты должен через это пройти. И пройдешь. Главное, чтобы пульс не превышал 64 ударов в минуту».

Потом, наклонившись к Клер, он сказал:

— Отчего же не рассказать? Расскажу. Я — единственный ребенок в семье. Родился в Джорджии. Когда мне исполнилось шесть, мы переехали в Виргинию.

— "Мы" — это кто? Вы с отцом и матерью?

Веб покачал головой.

— Нет, только я и мать.

— А ваш отец?

— Он не поехал. Штат Джорджия не отпустил его.

— Он что же — работал на правительство?

— В определенном смысле. Он сидел в тюрьме.

— За что же он отбывал срок?

— Я не знаю.

— Неужели вы такой нелюбопытный человек?

— Нелюбопытный. Если бы меня это интересовало, я бы узнал.

— Ладно, оставим это. Итак, вы переехали в Виргинию. Что же дальше?

— Моя мать снова вышла замуж.

— Каковы были ваши взаимоотношения с отчимом?

— Прекрасные.

Клер промолчала, ожидая, что он продолжит. Но поскольку он молчал, сказала:

— Расскажите мне о ваших отношениях с матерью.

— Она умерла девять месяцев назад, поэтому у меня нет с ней никаких отношений.

— От чего она умерла? — спросила Клер. — Если не хотите, можете не отвечать.

— Название болезни начинается на букву "п".

На лице Клер проступило смущение.

— Вы, наверное, хотели сказать на "р"? То есть от рака?

— Нет, на "п". То есть от пьянства.

— Вы сказали, что поступили в ФБР случайно. Может быть, у вас все же имелась причина?

Веб окинул ее быстрым взглядом.

— Вы хотите спросить, не стал ли я копом из-за того, что мой отец — преступник?

Клер улыбнулась.

— Вы хорошо улавливаете намеки.

— Честно говоря, Клер, я до сих пор не понимаю, почему я все еще жив, — тихо сказал Веб. — Я должен был погибнуть вместе со своими ребятами. И это сводит меня с ума. Меня угнетает, что я — единственный из всех — остался в живых.

Улыбка на губах Клер мгновенно растаяла.

— Это серьезное заявление. Давайте поговорим об этом.

Веб некоторое время нервно сжимал и разжимал кулаки. Потом он встал с места и выглянул в окно офиса.

— Надеюсь, это останется между нами?

— Да, — сказала Клер. — Можете быть в этом уверены.

Веб сел на место и сразу же заговорил:

— Я вошел в аллею. В таких операциях я обычно бываю руководителем группы. Мы уже подходили к месту проведения операции, как вдруг... как вдруг... — Тут он замолчал, но через секунду заговорил снова: — Как вдруг я словно окаменел. Потерял способность двигаться. И никак не мог понять, что происходит. Группа уже вошла во двор, а я не смог. Наконец, собрав все силы, я двинулся вперед, но у меня было такое ощущение, словно я вешу тысячу фунтов, а мои ноги и руки отлиты из бетона. И тогда я упал. Просто потому, что не мог держать этот вес. А потом... — Он замолчал и закрыл лицо рукой, как будто пытаясь укрыться от нахлынувших на него воспоминаний. — А потом застрочили пулеметы. Но я остался в живых. Я выжил, а вся моя группа погибла.

Клер ничего не записывала, просто смотрела на него.

— Хорошо, что вы сказали мне об этом, Веб. Такое должно выйти наружу.

— Ну вышло — и что с того? Думаете, мне стало легче? Ведь мне нечего к этому добавить. Я проявил слабость. Струсил. И в этом-то все и дело.

Клер заговорила ровным, спокойным голосом:

— Веб, я понимаю, что обсуждать все это вам очень непросто, но мне хотелось бы знать о событиях, которые предшествовали вашему так называемому окаменению. Главное, рассказывая об этом, вы должны припомнить каждую мелочь. Это может быть очень важно.

Веб рассказал ей о том, что произошло, во всех деталях, начиная с того, как распахнулись дверцы «субурбана» и они выскочили на улицу, и заканчивая той минутой, когда он, не имея возможности пошевелить ни рукой ни ногой, наблюдал за расстрелом своих товарищей. Когда он закончил свое повествование, им овладело состояние полной опустошенности: казалось, вместе со словами он выплеснул наружу свою душу.

— Похоже, вас и в самом деле парализовало, — сказала Клер. — Но вот что я пытаюсь понять: чувствовали ли вы симптомы надвигающегося паралича до того, как он вас охватил? Быть может, вами неожиданно овладел непонятный страх? Или у вас началось сердцебиение, участилось дыхание, выступил холодный пот или пересохло во рту?

Веб снова проанализировал каждый свой шаг с момента высадки у автомобиля, даже попытался вспомнить свои тогдашние ощущения. Так ничего нового и не припомнив, он уже хотел было отрицательно покачать головой, как вдруг перед его мысленным взором предстало лицо сидевшего в аллее мальчугана.

— В аллее я встретил ребенка, — сказал он. Он не хотел рассказывать Клер о том, какое важное значение для расследования имеет Кевин Вестбрук, но он мог с чистой совестью поведать ей кое-что другое: — Когда мы проходили мимо, он что-то сказал. Что-то довольно странное. Помню, что при этом голос у него был хрипловатый — как у старика. Глядя на него, сразу можно было сказать, что жизнь обошлась с ним неласково.

— Вы не запомнили, что он тогда сказал?

Веб покачал головой.

— Никак не могу вспомнить. Знаю только, что он произнес нечто странное.