До последнего солдата

— Не будем тратить время, а главное, не будем привлекать к себе внимание германского командования. По всей видимости, в нашу сторону отходит какая-то запоздалая группа. Ну, так Мальчевский сейчас все выяснит. Вы же помните, что основной наш рубеж будет пролегать здесь. И поскольку окопы здесь рыть невозможно, отгораживайтесь от противника камнями.

— Но, может, все-таки рванем, поможем? — несмело предложил теперь уже кто-то из бойцов. — Пропадут ведь.

— Не должны. И потом, не исключено, что немцы просто-напросто провоцируют нас, выманивая на равнину.

— Не очень-то немцы и мастаки на такие хитрости, — заметил лейтенант. — У них все по тактике ведения боя: танки, пехота, смешанными силами…

— На передовой — да, — согласился Беркут, они с лейтенантом переговаривались вполголоса. — Но по тылам, в спецслужбах, у них достаточно опытные инструктора. В этом мне не раз приходилось убеждаться.

Разведчики вернулись почти через час, когда на первой заставе все давно затихло и капитан уже начал волноваться за их судьбу — как бы не достались немцам в качестве языков. Он и Глодов сидели у догорающего костра. Остальные бойцы второй заставы расположились в большой комнате с неплохо сохранившимся потолком. Они наносили туда из полуподвального сарайчика позапрошлогоднего сена, затащили пару изорванных матрацев, набросали шинелей и, устроив себе фронтовой курорт, громко и бесшабашно живописали собственные любовные похождения.

— Мальчевский, ты, что ли? — с трудом распознавал в темноте его фигуру капитан.

— Кто же еще?! Младсерж Мальчевский после приема парад конницы маршала Нея.

— Почему в одиночестве?

— Все в порядке, отцы-настоятели! — Мальчевский решительно не признавал никакой субординации и, похоже, приучить к ней младшего сержанта в условиях этого гарнизона было бы пустой тратой времени. Да Беркут не очень-то и стремился к этому. — Зотов уже в хате, трофейные раскуривает.

Мальчевский присел к костру, подгоревшей веткой расшевелил угольки, и, демонстративно добыв из кармана портсигар, тоже трофейный, протянул его капитану.

— Младший сержант Мальчевский, встать! — остановил его Беркут. — Я приказываю: встать! — А когда тот нехотя поднялся и даже изобразил нечто похожее на стойку «смирно», продолжил: — Доложить о результатах разведки.

— Так ведь я уже, как Суворов — императору, почти стихами…

— Как полагается, доложить. По всей форме.

— До предела разболтались, — одобрительно проворчал Глодов, тоже потянувшийся было к портсигару.

— Если по всей форме, товарищ капитан, — басисто отчеканил младший сержант, — то никакого хр… извиняюсь, мы там не обнаружили. Кроме немчуры. Немцев — человек двадцать. На мотоциклах. Какой-то мотоциклетный взвод сбился с дороги и сдуру попер сюда, решив, что где-то здесь переправа. Тут их кто-то из наших окруженцев и остановил. Может, на каких-нибудь пятнадцать — двадцать минут, но остановил. А сам погиб. У немцев, видать, тоже потери… Сам слышал, как кто-то из них кричал: «Господин фельдфебель, здесь еще один убитый. Это рядовой Крюнге».

— Вы что, владеете немецким? — строго, недоверчиво уточнил капитан.

— Два десятка слов. Из фронтового, так сказать, словаря, — объяснил вместо него Глодов.

— Значит, так и не ясно, с кем они там воевали?

— Да хрен их, отцы-настоятели, пардон… Словом, поползали мы, камни понюхали. Вроде нашими портянками не пахнет. Сплошной вермахтовский эрзац-одеколон. И чтобы говорили о русских — тоже не слышно. Словно их там и не было.

— Это все?

— Почему все? Мы, от расстройства желудков, тоже пальнули по ним несколько раз. Одного точно свалили, другого вроде ранили. Они по нас — из мотоциклетных пулеметов. И «шмайссерами». Мы, конечно, извинились за шутку — и назад. Они тоже на мотоциклы…

— И что, там уже вообще не осталось больше немцев? — спросил Беркут.

— Да нет, те, что стерегут нас, ну, те бродяги из команды гауптмана, вроде еще отлеживаются. Мотоциклистов они, видно, сначала проморгали. Потом бросились на помощь. А когда те драпанули, тоже не спеша отошли подальше, в долину, к кострам.

— В общем, ни черта вы не разведали, младший сержант, вот что я вам скажу, — грубовато подытожил Глодов. — Только зря время убили.

— Ну, почему же, — не согласился капитан, подбрасывая в костер последние ветки. — Кое-что прояснилось. Очевидно, мотоциклисты наткнулись на каких-то окруженцев, которые просочились через немецкий заслон вдоль шоссе, но не знали, что рядом целый гарнизон своих. Решили где-то там, между камнями, дождаться рассвета, чтобы потом определиться, куда они попали.

Объясняя все это, Беркут не верил сам себе. Что-то у него не сходилось, каких-то сведений не хватало. И все же продолжал развивать свою версию. Должно же существовать хоть какое-то объяснение этой стычке.

— Если надо, могу еще раз пройтись, — обиженно заметил тем временем Мальчевский. — Хоть вместе с вами, лейтенант.

— «Товарищ лейтенант», — резко поправил его Глодов. — Армия есть армия.

— Так мне уже можно идти к хлопцам, или еще стоять навытяжку, товарищ капитан? — пропустил все это мимо ушей Мальчевский.

— Вольно. Свободны.