До Последнего

Затем ее взгляд переместился на главное здание. Она увидела дыру там, где Аасгод сражался с Избранным; увидела, как он стоит там, на краю, выглядя непобедимым, и мечет молнии. Она увидела Избранную, просто тень, просто дым, поражающую его своим топором. Она видела, как он падает, унося с собой всю ее надежду.

Она услышала хруст, с которым он ударился о землю. Она вспомнила, какую боль испытала, какое отчаяние, какой страх. Даже хуже, чем когда умер ее собственный брат, Берис. Слава Богам, тела Аасгода убрали, но она не могла не думать о том, насколько другой была бы ее жизнь, если бы он остался жив.

Она была такой молодой, когда все это случилось. Такой бесполезной.

Нет. Я уже другая. Она копнула глубже, нашла в себе гнев, позволила ему вспыхнуть и поглотить слабость. Я — ярость, которая все исправит. Я — смерть.

— Тиннстра!

Она обернулась, услышав свое имя, и увидела бегущую к ней Венну. Слава Богам, она жива. Затем она увидела ожоги на лице своей подруги и поняла, что путь Венны к Котеге был таким же трудным, как и у нее:

— Рада тебя видеть.

Венна поднесла руку к лицу:

— Не такое хорошее, как было.

— В наши дни у всех лучших людей есть шрамы, — сказала Тиннстра, указывая на свое собственное. — Что случилось?

— Избранный. Когда я уходила из Айсаира. — Венна постаралась, чтобы это прозвучало как ни в чем не бывало, но Тиннстра знала, что на самом деле все наоборот.

— Мне жаль.

— И мне.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. В городе беспорядок, и новый командор Эгрила, Валлия, занята превращением этого места в крепость, но мне удалось выяснить все, о чем ты меня просила. У ханранов есть кое-кто внутри за́мка — консорт Лариуса, — и она составила план внутренних помещений за́мка.

— Отличная работа. Действительно, отличная работа. Давайте найдем место, где мы сможем... — Тиннстра поморщилась, почувствовав, как острая боль пронзила ее голову. Боль отличалась от всего, что она испытывала раньше, словно она ощутила магию, которая была одновременно и далеко, и рядом. Но так же внезапно, как и появилась, боль исчезла. Как будто ее никогда и не было.

— Ты в порядке? — спросила Венна.

— Да. Это... — Слова застыли у Тиннстры на языке. К ним шли мужчина и женщина. Хотя Тиннстра видела Джакса всего один раз, она сразу его узнала. Но именно женщина, которая была рядом с ним, заставила ее усомниться в том, что она увидела. Женщина, которую она считала давно умершей.

Тиннстра закрыла рот рукой. Это было невозможно. В груди у нее все сжалось, а глаза наполнились слезами.

— Мама?

Это слово прозвучало почти как всхлип.

Это заставило женщину замереть на месте. Она в замешательстве уставилась на Тиннстру, затем ее глаза расширились. Она тоже закрыла рот рукой:

— Тиннстра?

 

58

 

Тиннстра

Котеге

 

Тиннстра не могла пошевелиться. Она не знала, что делать. Ее мать умерла. Она была мертва так долго. Пятнадцать лет жизни Тиннстры.

Но здесь прошел всего год. Даже меньше. Совсем немного времени.

Она все еще не могла пошевелиться.

— В чем дело? — спросил Раласис, переводя взгляд с Тиннстры на ее мать и обратно. — Вы знакомы?

— Она моя мать, — сказала Тиннстра.

— Твоя мать?

— Да. — Тиннстра почувствовала, что внутри нее все рушится. Все стены, все барьеры. Все, что она возвела. Ее сила. Ее твердость. Все это рухнуло при виде женщины, которая ее создала.

— Тиннстра? — Мать позвала ее громче, она не была парализована, как ее дочь. Она сделала несколько неуверенных шагов вперед, затем бросилась к дочке и обняла, уткнувшись макушкой в шею Тиннстры.

И все же Тиннстра не могла пошевелиться, не знала, что делать, что сказать, что думать, что чувствовать. Затем ее мать заплакала, громкие, вырывающиеся из груди рыдания, и руки Тиннстры наконец, почти по собственной воле, обвились вокруг Мойри, и она почувствовала, что в этой женщине, которую она считала мертвой, есть жизнь. Почувствовала, как бьется ее сердце. Почувствовала ее дыхание на своей шее, ее слезы на своей коже.

— Мама.

Тиннстра крепко сжала ее, не желая отпускать, отчасти боясь, что, если она это сделает, мать исчезнет. А еще она боялась того, чем она стала с тех пор, как мать видела ее в последний раз, — боялась, что это оттолкнет мать. Она больше не была маленькой девочкой Мойри. Тиннстра сделала из себя чудовище, воплощение ненависти, гнева и насилия. Что скажет мать?

— Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — сказала Мойри. — Милостивые Боги, это чудо.

Затем Мойри отступила назад, чтобы получше разглядеть свою дочь. Тиннстра вздрогнула, когда мать дотронулась до ее лица, но на лице Мойри не было ни страха, ни отвращения — только любовь. Мать улыбнулась:

— Ты стала старше.

— Мама... — прошептала Тиннстра. Она хотела извиниться. Она хотела прощения. Она хотела… Боги, она не знала. — Это трудно объяснить...

— Шшш, — прошептала мать. — Я тебя нашла. Это все, что имеет значение. Не то, как мы сюда попали. Не то, что мы сделали. Ничто не имеет значения, кроме того, что мы снова вместе.