До и во время

Работу предполагалось разбить на ряд этапов и направлений; на первых порах главное — изучение всех вопросов, связанных с гениальностью, и научная экспертиза, тестирование как самих гениев, так и их творений; причем особое внимание, настаивали де Сталь и Трогау, следует уделить тем из них, кто из-за недостатка образования или по другим причинам не может проявить свою гениальность. Это огромный резерв, настоящий Клондайк, отмечали они. На выставках, в музеях, в редакциях журналов и издательствах, на конкурсах технических изобретений каждый год скапливается неимоверное число образцов патологического творчества; многие, очень многие из них созданы гениями, и наша задача, не позволить им пройти незамеченными, кануть в Лету.

Другой резерв — сны, видения, состояния гипноза, транса, аффекта, истерики, разного рода галлюцинации; в них, писали Сталь и Трогау, в самом чистом, самом совершенном виде содержится то, что принято называть гениальностью; иногда достаточно одного-единственного сна, чтобы перевернуть наше представление о Вселенной. Экспертиза, анализ того, что является гениям в снах и видениях, уже оправдает существование института.

Третий резерв — тюрьмы и клиники для душевнобольных. В подобных местах, отмечали де Сталь и Трогау, всегда скапливаются одаренные люди, поэтому естественно, что данные учреждения тоже войдут в сферу интересов ИПГ. Зная законы творческой патологии, государство займет иную позицию в отношении анормальных, часто асоциальных проявлений психики гения, перестанет бросать такого рода людей на каторгу или запирать в сумасшедшие дома, напротив, передаст их ИПГ, где они будут творить на благо общества.

В связи с этим, хотя и не только, Сталь и Трогау предложили создать при ИПГ интернат на сто коек и специальное учебное заведение на двести воспитанников. Интернатские койки должны были занять пациенты психдомов и зеки, а также те, в сущности, немногочисленные гении, которые, все беря из себя, могли творить лишь в тепличных условиях. Подобные экземпляры, пояснил на Совнаркоме Трогау, как правило, стараются вести замкнутый образ жизни и очень редко общаются даже с себе подобными. Были койки и для гениев с воли: ослабевшие от голода, холода и болезней, в интернате они могли бы оправиться и прийти в себя. В школу при ИПГ де Сталь думала отбирать исключительно вундеркиндов.

В штатном расписании института значился и экспериментальный отдел для проверки разнообразных средств стимуляции патологии, среди прочего — искусственным образом вызванные трагедии, потрясения, боль, голод, холод, смерти близких — словом, все, что дало бы возможность, способствовало бы высвобождению накопленной гением созидательной энергии. Впоследствии, расширяясь, ИПГ должен был стать ядром целого комплекса институтов с задачей полностью раскрыть способности, заложенные в человека природой, в частности, достичь всех видов гениальности, включая вечную молодость и бессмертие.

Как я уже говорил, проект не вызвал на Совнаркоме возражений и был легко утвержден, однако Трогау и Сталь радовались рано: уже через год оппозиция ИПГ среди партаристократии — старых подпольщиков и революционеров — была такая, что, казалось, институт обречен. Началось со спецшколы для вундеркиндов, которую де Сталь и Трогау считали простым довеском к институту. Едва она появилась, по партии поползли слухи, что именно из ее выпускников будут заполняться вакансии в высшей номенклатуре. Кто их пустил, неизвестно, один раз Ленин на закрытом совещании действительно сказал нечто подобное, но то была случайная оговорка.

Раньше у ИПГ не было врагов, наоборот, все стремились ему помочь, поддержать, ведь не было ничего: ни здания, ни оборудования, ни денег — вокруг разруха, голод. Де Сталь этим пользовалась, иначе поставить институт на ноги было, конечно, немыслимо.

Известно, что дареному коню в зубы не смотрят, но однажды в разговоре с Трогау она обмолвилась, что, похоже, на них глядят, как в прежние времена на воспитателей наследника престола. Но прозрения у них были не часты. Что помощь не бескорыстна и каждый, кто хоть что-нибудь сделал для ИПГ, уверен, что имеет право на благодарность, Трогау и Сталь вообще не приходило в голову. То был не редкий случай, когда умные, обычно все понимающие люди, напрочь не замечают происходящего кругом. Намеки, которые им делались, были весьма прозрачными, однако де Сталь и Трогау больше года ничего не видели и ни о чем не ведали, и почти единогласное требование ЦК о ликвидации института стало для них полной неожиданностью. Возмущение копилось давно, и причина его была проста: де Сталь и вправду набрала в школу одних вундеркиндов, а партаристократия была убеждена, что, чтобы революция не погибла, не свернула с истинного пути, в интернате должны учиться дети старых большевиков, их дети.